БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ
Шрифт:
– Скажи мне, Хосе, почему ты не выступаешь в турнирах?
– спросила Ольга.
– Они приносят мне мало радости, дорогая, - печально ответил Капабланка.
– Почему?
– Свергнутому королю всегда неприятно возвращаться в царство, где он был когда-то владыкой.
– А если у него есть надежда вновь стать королем?
– Лично у меня такой надежды давно уже нет, - покачал головой Хосе.
– Почему?
– Вот уже семь лет, как я не король, - объяснил Капабланка.
– Пять из них прошли в ожесточенной битве за свои права. И чего я достиг?
– развел он беспомощно руками.
Ольга
– Да, но тогда ты был несчастлив, болен, у тебя не было интереса к жизни. Теперь совсем другое дело! Теперь с тобой я, и я постараюсь сделать все, что могу, для того, чтобы ты был счастлив. Мы поправим твое здоровье, вновь сделаем тебя молодым, бодрым, полным сил.
– Спасибо, милая Кикирики! Это поистине счастье, что я тебя встретил.
– Смешное прозвище Кикирики Хосе заимствовал из детской сказки, рассказанной Ольгой.
– Я бы очень хотела, Хосе, чтобы ты вновь всерьез занялся шахматами, - предложила Ольга.
– Как - занялся?
– Изучал партии, читал книги, занимался дома, как это делают твои коллеги-гроссмейстеры.
– Нет, моя милая! К этому приучаются с детства. А я… Если хочешь знать, - засмеялся Капабланка, - у меня и доски-то шахматной нет!
Они зашли в кафедральный собор. Под высокими сводами оба сразу почувствовали себя маленькими, потерянными. Но они любили друг друга, были вместе, и ничто им было не страшно. Ольга купила свечку, зажгла ее. Так она когда-то делала в России. Она давно уже не молилась, но здесь надолго задержалась у иконы и что-то исступленно шептала. Капабланка отошел в сторону, чтобы не мешать ей.
– Ты знаешь, о чем я молилась, дорогой?
– спросила Ольга Хосе, когда они вышли из собора.
– Нет… сейчас я не скажу… Когда-нибудь потом. Мне кажется, моя молитва услышана.
В тот же день вечером Хосе взял руку любимой и, глядя ей в глаза, сказал:
– Дитя мое! Я вспомнил нашу беседу в соборе. Тебе хочется видеть меня вновь чемпионом, на вершине славы. Что же, желание твое понятно. Хорошо, дорогая, я вернусь к шахматам. Только для тебя. Еще раз в жизни я стану сильнейшим шахматистом мира. Последние годы я был разочарован во всем. Я даже ненавидел шахматы. Но сейчас все переменилось. Я буду вновь играть, и играть хорошо. И я добуду этим деньги, достаточно денег для нашей женитьбы и существования.
Вскоре от Глории из Гаваны пришло согласие на развод, и Ольга с Хосе стали официально мужем и женой. Капабланка наслаждался счастьем семейной жизни с любимой женщиной. Умная и добрая, Ольга сумела понять характер Хосе, сделаться для него не только преданной женой, но и другом, советчиком. Она любила Хосе и ради любви жертвовала многим. Хосе был для нее богом, идеалом мужчины; она готова была отдать все для его благополучия.
Когда Хосе играл в турнире, она всегда бывала рядом. Недвижимая и тихая, она сидела где-нибудь около столика, за которым играл Хосе. Иногда в руках ее была книжка, но она редко читала. Некоторые спрашивали, не скучно ли ей следить за игрой, которую она не понимала? Она отвечала, что следит вовсе не за игрой, а за Капабланкой.
Изучая лицо мужа, она часто знала, какова ситуация на доске. Самое важное - быть с ним рядом. Иногда она
– Скажи, ты чувствуешь мои мысли, когда я стараюсь помочь тебе во время партии?
Тот засмеялся:
– Что за чепуху ты говоришь! Как можешь ты помочь мне, дитя мое? Но, конечно, я люблю, когда ты рядом. Я знаю, это глупо с моей стороны, потому что ты можешь устать от шахмат.
Чуткая и добрая, преданная и, может быть, несколько искусственно наивная, Ольга добилась того, что Хосе с каждым днем все больше любил ее, старался не расставаться с ней ни на минуту. Временами он сам удивлялся, как могла из бесчисленного множества встреченных им женщин только она одна взять над ним такую неограниченную власть? Ольга не делала для этого никаких усилий. Она просто любила Хосе и безропотно отдавала ему всю себя целиком. Именно это и покорило самоуверенного, избалованного поклонением кубинца. Поистине, самая большая сила женщины - это ее слабость!
В декабре тридцать четвертого года Капабланка, впервые после перерыва, сыграл в гастингском турнире. Отсутствие практики сказалось - он занял всего четвертое место. Такой же итог был и в московском турнире, сыгранном через два месяца после гастингского. Но уже тогда знатоки отмечали, что в игре кубинца появилось нечто новое. Он смелее вступал в бой. делал меньше коротких ничьих. Гигант просыпался, постепенно и неохотно, лениво расправляя свои богатырские плечи. Ольга была довольна: молитва, прочитанная ею в кельнском соборе, возымела действие.
Вскоре произошло событие, придавшее сил Капабланке, вселившее в него новые надежды. Алехин проиграл матч Эйве и не был больше шахматным королем. Раньше Капабланка рассуждал так: «Чего стараться, добьюсь успехов, признания шахматного мира, но ведь повторная встреча с Алехиным все равно неосуществима. При наших отношениях никто никогда не сумеет организовать матч-реванша. Ссора зашла так далеко, что только полная уступка с одной стороны может привести к договоренности. А кто будет уступать? Он, во всяком случае, не собирается!» Было ясно: стремиться особенно не к чему!
И вдруг, о радость; все разом изменилось! Теперь король Эйве, а спортивный голландец не раз говорил, что Капабланка - ближайший претендент на шахматный трон. Нужно срочно доказывать всем, что жив еще Капабланка, что может он еще светить прежним ослепительным светом. Правда, кубинца расстроило сообщение о том, что Алехин обеспечил себе матч-реванш, но затем он успокоился. Вряд ли русскому в его состоянии полного упадка удастся выиграть повторный матч; значит, нужно всего обождать года два-три, а за это время отшлифовать до блеска шахматное оружие. Будущее рисовалось Хосе и Ольге в самых светлых, самых радужных красках. Только бы играть хорошо, только бы доказать вновь свою шахматную исключительность!