Белые волки. Часть 2. Эльза

Южная Влада

— Кто тебя послал? Отвечай.

— Истинный… — зашипела она в его лицо перекошенным ртом.

— Только наполовину, — Алекс тряхнул ее хорошенько и надавил на шею лезвием, — но и этой половины мне хватит, чтобы убить тебя, если все не расскажешь.

Теперь окта Эвелин уже не выглядела хорошенькой для своих лет. Она казалась старухой, злобной и полной ненависти. И беспомощной, потому что свои заклятия, как помнил Алекс, сумеречные ведьмы не могут наложить без рук.

— Кто тебя послал? — заорал он.

Эльза завыла и принялась скрести в дверь. Алекс поморщился, услышав это, а окта злорадно ухмыльнулась.

— Ее

ведь все равно найдут. Ты не сможешь прятать ее долго. Не сможешь.

— Если я не найду твоих подружек первым. Так кто они? Ну?

— Предать сестер гораздо страшнее, чем умереть от твоего ножа, — расхохоталась она. — Режь меня. Убивай. Темный бог наказывает гораздо хуже. Уж лучше я сохраню верность ему.

Алекс скрипнул зубами, а она извернулась и чиркнула его по руке своими длинными когтями. И тут же быстро склонилась, шепча ему в открывшуюся рану рокочущие и скрежещущие в воздухе слова.

"Ведьмы накладывают заклятие на кровь. Она запустила тьму прямо в меня, пользуясь моей же кровью".

Левая рука Алекса тут же онемела и отнялась. Казалось, его прошиб озноб до самого сердца. Ведьма воспользовалась этим и вырвалась из-под ножа — лезвие окрасилось багровым, когда слегка рассекло ей кожу под подбородком.

Алекс настиг ее в коридоре, когда, макая сломанные пальцы в собственную бегущую струйкой на грудь кровь, окта пыталась рисовать на стене большой, похожий на дверь, прямоугольник. Он оторвал ее от занятия — и линии рисунка на глазах истаяли, словно и не было. Без защитных и проводящих символов портал в сумеречный мир не открывался.

Ему пришлось хорошенько приложить ее головой о косяк и втащить обратно на кухню. Управляться одной рукой Алексу стало сложнее, и некоторое время они с октой боролись, по очереди стараясь друг друга одолеть. Эльза билась о дверь, волнуясь за него, и громко выла. Наконец, она снесла запор и вырвалась наружу, и, увидев ее оскаленную пасть и пылающие глаза, окта завопила в голос.

— Скажи, кто твой хозяин? — потребовал Алекс.

Осознав, что проиграла, Эвелин отпрянула, а затем сама насадилась горлом на острие ножа. Кровь булькнула у нее изо рта, после чего ведьма затихла. Алекс с досадой отшвырнул и бездыханное тело, и нож. Уже знакомое ощущение темной магии, проникшей внутрь, пробирало его до костей. Точно так же он чувствовал себя после того, как трогал Эльзу во время снятия с нее магической печати. Говорят, что истинные могут побороть и растворить тьму внутри себя. Та карлица, взявшая на себя проклятие Эль, умела…

Волчица скакала вокруг него и лизала лицо, а Алекс замерзал все больше. Тогда он решил напиться. Кое-как сходил за дедовским сундучком, нашел нужные страницы, разложил их по столу, запивая свой озноб и судороги коньяком. Эльза легла на пороге, поглядывая на него из-под век. Алекс прижег рану, после чего взял кисточку и черную краску и принялся накладывать поверх ожога защитные символы. Вообще-то, их полагалось наносить до того, как кто-то собирался прикоснуться с темной магией, но выбора у него не было. Он копировал с листа рисунок, ругался сквозь зубы и сдабривал ругательства коньяком. А ведьма лежала на полу и продолжала смотреть на него мертвым злорадным взглядом.

— Я не хочу следовать своему предназначению, Эль, — признался Алекс, когда покончил с нанесением краски и вторая бутылка коньяка опустела. — Не хочу быть тем, о ком говорится в пророчестве, и даже хранителем

этих дурацких часов быть не желаю. И спасать не хочу ни тебя, ни твоего брата. Вы разрушили всю мою жизнь, Эль. И он, и ты.

Он встал, но пол под ногами покачнулся, как палуба тонущего корабля, и Алекс потерял сознание.

Он пришел в себя от того, что волчица лижет ему нос и губы и скулит, а на его груди лежит ее медведь. Она выглядела очень взволнованной из-за того, что какое-то время не могла привести его в чувство. То ли от выпивки, то ли от защитных символов его левой руке стало полегче, Алекс обнял волчицу за шею, зарылся пальцами в густую шерсть и уткнулся лицом в мягкую холку.

— Прости меня, — прошептал он, кое-как ворочая языком, — конечно, я хочу, чтобы ты была рядом. И все для этого сделаю. А вот ты захочешь? Ты должна понять, это не я тогда лишил тебя невинности. Это сделал Димитрий.

Ну вот, он и произнес это вслух. Не хотел — но сказал, или давно мечтал именно в этом ей признаться? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, как говорится. Эльза затихла, прижавшись мордой к плечу Алекса.

— Или даже не Димитрий, — продолжил он, поглаживая ее, — а кто-то, взявший себе его тело. Так, как он взял себе мое. Но ты ведь знала об этом, Эль? Ты догадывалась?

Она посмотрела на него грустными серебристыми глазами и вздохнула. Хотя, возможно, после двух бутылок коньяка и хорошей порции темной магии Алексу это просто казалось.

— Ты догадывалась, — тоже вздохнул он, — но ненавидеть и винить во всем меня было легче. Иначе ты сошла бы с ума, верно? Это то, о чем твой брат мне говорил.

Эльза заворчала и толкнула его мордой. Алекс поднялся на ноги, держась за мебель, чтобы не шататься.

— А теперь прошу меня извинить, благородная лаэрда, — церемонно откланялся он и указал в сторону ведьмы, — я должен найти лопату и замести следы преступления.

Под покровом ночи Алекс закопал окту Эвелин в своем саду под кустом сирени и набросал сверху аккуратно срезанные пласты земли, тщательно замаскировав могилу. Надо будет придумать себе алиби на случай, если кто-то видел ее приходящей к нему. Алиби для начальника полиции. Это показалось Алексу забавным, и он тихо смеялся, пока, пошатываясь, возвращался обратно и даже когда, не раздеваясь, заполз на постель.

Что-что, а надраться в стельку у него сегодня хорошо получилось.

Он отключился, едва голова коснулась подушки, и не видел, как в полутьме спальни появилась его волчица. Она положила на пол однолапого медведя, ее серебристые глаза мерцали, как звезды. Волчица вздрогнула — и в следующее мгновение на ее месте оказалась стоящая на четвереньках обнаженная женщина. Длинные черные волосы лежали на спине спутанной копной, под бледной матовой кожей проступили острые позвонки и ребра.

Некоторое время она не двигалась, с испугом глядя на посапывающего мужчину на кровати. От мужчины пахло кровью — и своей, и чужой, — вкусной едой и надежным сильным зверем. Женщина не помнила своего и его имени, но каким-то шестым чувством знала, что он накормит ее, если она будет голодна, вылечит, если больна, утешит и защитит, если ее кто-то обидит. Длинные волосы упали на ее лицо, когда осторожно, боком, она двинулась на четвереньках к кровати. Приподнявшись, женщина положила ладони на край постели и заглянула наверх. Ее пальцы провели по небритой мужской щеке, она отдернула их, уколовшись.