Белый индеец

Портер Дональд Клэйтон

Глаза Джеффри блестели, он еле стоял на ногах, и Милдред с первого взгляда поняла, что он побывал в таверне Хаггерти в форте Спрингфилд. Владелец заведения неохотно принимал его, но из-за высокого положение отца Хаггерти не мог отказать сыну.

– Ты опять где-то шатался целый день, Джеффри. Отец хотел, чтобы ты помог ему собрать тыквы и позднюю кукурузу.

– У него и так хватает рабочих рук, - ответил сын, пытаясь проскользнуть мимо.

Мать продолжала загораживать ему дорогу,

– Я хотела просить отца, чтобы он поговорил с тобой,

но сейчас он занят более важными делами, и я не стала отвлекать его.

Милдред часто задумывалась, как случилось, что их с Эндрю сын вырос таким безответственным.

Он не мог найти себе занятия здесь, на границе, и она хотела было отослать его в Лондон, где он взрослел бы вдали от пьянства, игры и распутства. Но что-то в душе Милдред противилось этому, и она по-прежнему держала Джеффри дома, надеясь, что когда-нибудь случится чудо и сын станет другим человеком.

– Если ты больше ничего не хочешь мне сказать, мамочка, - заговорил Джеффри, -то я лучше пойду в свою комнату.

– Пожалуйста, - чуть слышно ответила Милдред, - и останься там на весь вечер. ты не подходишь для общества наших гостей. Твоему отцу и мне надоело извиняться за твое поведение.

И она ушла.

Не прошло и получаса, как к дому Вильсонов подъехал бригадный генерал Пепперел. Том Хиббард отвел его лошадь в конюшню, а Эндрю Вильсон провел начальника милиции в изящно убранную гостиную, где его сердечно приветствовала Милдред, одетая в одно из своих лондонских платьев.

Пепперел, одетый в принятый на границе костюм из оленьей кожи, предпочитал белое вино более крепким напиткам. Он уселся перед огнем с рюмкой в руке.

– Такие женщины, как вы, мадам, подают пример трусихам, не желающим селиться на границе.

– Мы с Эндрю и не мечтаем о другом доме.

– К несчастью, многие напуганы новой серией индейских рейдов. Везде, где мне пришлось побывать, от Нью-Гемпшира до Коннектикута и Нью-Йорка, люди ведут себя одинаково. Те, у кого есть дома и хозяйство, отказываются уезжать, но вновь прибывшие точно так же отказываются жить на границе. Люди боятся

– Я не имею права упрекать их, - сказала Милдред, - Если б не моя вера в Энди и милицию, которой он здесь руководит, форт Спрингфилд не представлялся бы мне безопасным местом.

Эндрю Вильсон посмотрел на генерала.

– Что интересно, Билл, все рейды заканчиваются одинаково.

– Вот именно. Один или два убитых, один или два дома сожжены, пленников не берут, таким образом, почти никаких потерь. Такие рейды сами по себе бессмысленны.

– Терпеть не могу обвинять тех, кто скорее всего ни в чем не виноват, - ответил Эндрю.
– Но такое впечатление, что нам бросают вызов Причем умышленно.

– Совершенно верно. Одно время я подозревал сенека и могавков, предполагая, что наше оружие подстегнуло их наглость, но почерк этих нападений не подходит никому из ирокезов.

Генерал покачал головой.

– У них свои представления о чести. Мы не давали им повода отправлять рейды по нашим поселкам и убивать

наших людей.

– Судя по описанию, - подхватил полковник, - они похожи на гуронов но у тех нет веских причин уходить так далеко от своих земель, только чтобы потревожить нас.

Генерал Пепперел встал, внимательно глядя на хозяина.

– В том-то и дело, Эндрю. Гуроны могут быть виновны в отдельных нападениях, но я уверен, это спланированная против нас кампания.

– Это означает, что за гуронами стоит Квебек, подстрекая и провоцируя их.

Милдред посмотрела на мужчин.

– Почему же Новая Франция так поступает? Мы превосходим их по численности, и они не должны пытаться спровоцировать нас на новую войну.

Эндрю пожал плечами.

– Иногда сложно понять, что движет людьми. Почему иногда новичок намеренно провоцирует опытного фехтовальщика, развязывая дуэль? Иной раз в людях проявляется упрямство, которое невозможно объяснить с позиций разума.

Генерал мрачно улыбнулся.

– Я склонен думать так же, Эндрю, но только не в этом случае. Я уже много лет веду с герцогом Вандомским шахматную партию около нашей границы, и хорошо знаю ход его мыслей. Если я не ошибаюсь, он пытается заставить нас выслать экспедицию для осады Квебека.

– Не понимаю, - произнесла Милдред.

Полковник быстро догадался, в чем дело.

– Мы пойдем на огромный риск, отправляя такую экспедицию.

– Так оно и будет, если только мы перестанем контролировать ситуацию. Нападения продлятся еще несколько месяцев, колонисты придут в ярость и потребуют, чтобы мы наказали Квебек.

– И тогда мы будем вовлечены в серьезную кампанию, не смотря на риск. Те, кто хочет жить на границе, потребуют этого ради безопасности своих жен и детей. Даже Лондон будет настаивать на чем-то подобном, когда король Вильям обнаружит, что количество переселенцев резко уменьшается.

– Мы не готовы к большой войне, - сказал Пепперел.
– Прежде всего необходимо объединить наши силы. Массачусетс окажет помощь Нью-Йорку, но другие колонии не хотят сотрудничать с нами. Род-Айленд вообще не желает посылать милицию дальше собственных границ. Коннектикут до сих пор не верит в серьезность нависшей угрозы. Нью-Гемпшир не в состоянии принять решение. Только несчастье заставит нас работать вместе.

– Вы говорите, - спросил Эндрю, - что Массачусетс и Нью-Йорк примут на себя все тяготы этой кампании?

– Нет!
– взорвался генерал.
– Это будет катастрофа.

– Тогда что же нам остается делать?

Вильям Пепперел вздохнул.

– Не знаю что и ответить.

– Боюсь, и мне нечего предложить, Билл.

– Я приехал к вам потому, Эндрю, что только мы с вами можем решить эту проблему. Никто другой не располагает нашими опытом и знаниями. Если моя догадка верна, каждый наш шаг может послужить к выгоде герцога Вандомского. Решение это задачи может занять одну ночь или несколько месяцев, но мы обязаны тщательно взвесить каждый следующий ход.