Белый ночи. Гражданские песни
Шрифт:
Сегодня мне радость большая:
Я ночью томился… Вдруг вижу: звезда
Горит пред окном золотая
И ласково светит в мой мрачный подвал
И шепчет о счастье, о воле…
Я плакал, и слезы скорей вытирал,
Чтоб свет ее видеть подоле.
Я верил лучам ее добрым — как вдруг
Насмешливо цепь загремела,
И стены, и своды смеялись вокруг,
И сердцем тоска овладела.
Но цепь улеглась — вновь любви и добра
Лучистые речи звучали…
Так
Луч света и бездна печали.
А утро настало — незримая тень
Сгустилась над звездочкой нежной.
— Гремите ж, о цепи, злорадно весь день,
И сердце, томись безнадежно!..
Недолго ждать — и я умру,
А он, веселый и здоровый,
За пьяной чашей, на пиру,
Бесчестить будет мой терновый,
Мой окровавленный венец…
И будут вторить раб и льстец…
И не смутит никто укором
Бесстыдной радости его,
Не прокричит, что оттого
Я умер, что считал позором
И преступленьем жить, как он,
Что пир его есть святотатство,
А радость — коршуна злорадство
На поле, где герой сражен,
Что вместе с ним Вражда ликует,
А над могилою моей,
Как мать, лишенная детей,
Склонилась Правда и тоскует…
Дымятся факелы кругом,
Сверкает медь и сталь.
Безмолвным строем мы идем
Куда-то в поле, в даль…
На мрачных лицах спит гроза,
В молчаньи приговор.
У всех опущены глаза,
Лишь мой не сомкнут взор.
Я ждать пощады не могу,
Час пробил умереть.
Но в этот час в лицо врагу
Не стыдно мне глядеть.
Дымятся факелы кругом,
В мозгу, быстрей зарниц,
Мелькают мысли о былом,
И вихри дел и лиц.
Нет, не хочу перед собой
Солгать в предсмертный час,
Боюсь, что тяжкою борьбой
Я никого не спас.
Бесплодно жизнь прошла, как дым,
Час пробил умереть.
Но все ж в лицо мечтам былым
Не стыдно мне глядеть.
Дымятся факелы кругом,
Слабею и дрожу.
С тоскою вещей пред концом
В грядущее гляжу.
Боюсь: забудет край родной
О наших именах,
И прежде в памяти людской
Истлеем, чем в гробах.
Слетает с уст невольный крик,
Час пробил умереть.
Но близкой смерти в бледный лик
Не стыдно мне глядеть.
КАЗНЬ
Тронулась в путь колесница позорная…
Узник, как снег, побелел.
Сердце окутало облако черное,
Ум от тоски онемел.
Он истомился за ночь беспредельную
Нечеловеческих мук.
Лишь отдается
Сердца усиленный стук.
Словно сквозь дымку тумана,
Движется море голов,
Слышится бой барабана,
Слышится топот шагов.
Все это ждал он — и все неожиданно
Как-то случилося вдруг.
Люди бегут, как на праздник невиданный…
Всех их любил он, как друг.
Страшные тени парят над душою.
Выплывут, снова нырнут…
Грудь наболевшую с болью тупою
Медленно, медленно рвут.
Кто-то взывает… Туманится взгляд…
Мрачно и страшно… Назад, о, назад!
________
Поздно… Нет выхода в мир упования…
Ах, как светло позади!
Вон промелькнуло знакомое здание.
Дрогнуло пламя в груди.
Он поклонился. Глядят любопытные.
Это родной его дом.
Скрылись там мать и сестра. Беззащитные!
Вон за любимым окном
Первую книгу прочел он заветную.
Другом была ему книга дана.
Вечером сел он и ночь неприметную
С нею провел он без сна.
Помнит: он встал обновленным,
К другу скорей побежал.
Крепко в порыве смущенном
Руку ему он пожал —
И полилися слова дерзновенные…
День этот вместе они провели.
Страстно давали обеты священные,
В жертву себя обрекли…
Бедный ребенок! В тот радостный день
Первую к гробу прошел ты ступень!..
Нет им возврата. Те годы счастливые, —
Где их припомнить теперь?..
Тише, о, тише, толпа. Терпеливее!
Ждать уж недолго, поверь.
Вон показалися стены угрюмые…
Помнит он: судьи сидели кругом,
Веру в людей звали буйством безумия,
Верою сильного звали врагом.
Жадно они разметали
Счастья минувшого прах,
Жадно могилы копали,
Рылись в погибших мечтах.
Нет, он не выдержал! В сердце кипевшая
Рвалась наружу гроза.
Все, что таила душа наболевшая,
Все им швырнул он в глаза.
Знал, что проходит в тот горестный день
Он предпоследнюю к гробу ступень.
________
Да, предпоследнюю. Шум приближается.
Что это? Ноги дрожат…
В холод предсмертный душа погружается.
Страшно! Назад, о назад!
Поздно… Нет выхода в мир упования.
О, как светло позади!
Бьют барабаны. Минута молчания…
Что-то порвалось в груди…
Снова ревущей грозою
Бурно ликует народ.
Все покрывается мглою,