Белый вор

Сорокин Александр Сергеевич

– Уговорил, молодой. Орехи выковырнешь, побреешь меня.

Кощей поджал губы. Брить лобок Страннику ему не хотелось. С другой стороны, при такой заразе, когда бреешься, собственной жопы не видать. Мандавошки партизанами у ануса затаятся.

– Пусть тебя Парикмахерша побреет, - выдал Кощей. – Она заразила, ей и карты в руки. Она же- парикмахерша!

– И то дело! – согласился Странник.

Он кряхтел, пока не вытащили все три, поверхностно сидевший пули. Крупно повезло,

что глубоко не цепануло. Странник обмыл пули в тазике, сунул в карман. Пригодятся на память.

Тут начал Пятидесятник:

– Командир, отпусти до хаты.

– Ещё один. Не отошёл Кощей кровь мне сосать. Теперь – ты.

– У вас тёрка с Койотом намечается. Я в ней не участник.

– Какая тёрка?

– Спор.

– Забудь. Койота больше нет… Застрелили Койота.

– Ты ему четыре из пяти должен, а уволок половину.

– Жизнь так сложилась, дед!...- Странника взорвало: - Идиотом, лопухом последним надо быть, когда « синие» на хвосте, Койота искать.

– Искать надо, по понятиям. Долю его схавать…

– Не у тебя ли, старый?

– Мне ничего не надо. Меня Господь по молитве приберёт.

– Вот именно, что по молитве, а не по делам. Жмуриков на тебе сколько?

От злости в глазах Странника потемнело.

– Чего стоишь?! Подгоняй Парикмахершу. А то глаза выпулил!

Кощей вздрогнул. Шустро полез к отверстию в чуме. Сжимая лазной шест, острыми через штаны коленками.

Странник выдохнул:

– Уходи, дед. Чтобы глаза мои тебя не видели. Сколько за дело возьмёшь?

– Сколько дашь.

– Сам себе противоречишь.

Пятидесятнику на старости зелень не очень нужна, рассудил Странник. Отсыпал за кипич рублёвой массы не густо.

– И джип заберёшь.

– Джип засвеченный.

– Загони чукчам или эвенам. Только подальше от сих мест… Не сдашь?

Пятидесятник щёлкнул толстокожим пальцем об почти единственный зуб. Мало осталось бродяг, чтобы жёстко жили по старинным понятиям. Из таких дед.

Пятидесятник ушёл в лаз. Завёлся мотор. Зашипели по снежку шины удалявшегося «лексуса». Палёная машина. Оставшись без колёс, Страннику придётся заимствовать у эвенов снегоход. Не на оленях же прикалываться?... Странник стоял один среди чума. Глядел то на хрипевшего в неловкой позе Степанова, то на чайник, выпускавший белую струю над перекладиной кагана. Бляха-муха, тоскливо оборвалось внутри, будто кинули.

Вместо Парикмахерши Кощей приволок эвенку, которую оттрахал Странник, когда из зоны хавался. Эвенка стояла чучелом в шубе из шкурных лоскутов. Сверлила злым недобрым взглядом.

– Спит Парикмахерша, - буркнул Кощей.

Он не уточнял в каких выражения

Парикмахерша ему это сообщила. Было так: не телом торгую, а кое-какое место по настроению в аренду сдаю. Сейчас не хочу.

Странник грубо подтянул эвенку к себе. Вонючая! Пропахла немытостью, топлёным жиром и нерестовой рыбой. Под ногтями и на тыльной стороне коротких ручек чашуйки, чистила. Как тогда ебал? В полняк блямудеют пассажиры в лагере. Но тень желания мелькнула:

– Яйца и хвост мне брить будешь. В школе учили?

Эвенка глядела на Странника с непередаваемым отвращением. Скуластой гадине почесть бы ей его за языческого бога с неба спустившегося. Культурный человек, можно сказать доверие оказывает. Чего нашло? В прошлый раз перепихивалась вроде нормально.

По шесту соскользнул довольный Попов. Успел накатить и пару бутылок спирта с собой приволок. Пояснил:

– В обиде на тебя девка.

– В какой обиде? – удивился Странник.- В прошлый раз, когда трахал, подкидывала.

– Понесла она.

Эвенка отвернулась и зарыла в голос.

– Вот дело. Мальчик или девочка?- съязвил Странник.

Попов и Кощей смолчали. Повисла пауза.

– Я ей денег дам, - заключил Странник. – Как имя чуду, дед? Или они у вас по номерам.

– Рудник девахе имя.

– Понятно. Уголь копали.

По шесту сползла Парикмахерша. Она пришла в себя. Успела намазюкаться тональным кремом. Для тундры – прикол. Парикмахерша слышала последнюю разборку. Спустившись, она тут же обняла Странника:

– Сергун, не поддавайся.

– С чего ты взяла, что меня Сергеем звать? – прижал её к себе Странник .

– А как?

– Для тебя – никак. Насекомых своих вычесала?

Парикмахерша чуть покраснела:

– У меня блох нет.

– А меня наградила.

– Это к деньгам, - Парикмахерша перевела на другое: - Девке не поддавайся. Забеременела – ребёнка не хочет, пусть делает аборт.

Не переставая рыдать, грязными ладонями размазывая слёзы, Рудник опустилась на пол. Даже Странник не сомневался, горе у девицы настоящее.

Попов показал беззубый рот:

– В тундре у нас нет абортария.

– Пусть в Магадан съездит. Там на каждом углу, - срезала Парикмахерша. – Где у вас чай, дедушка? Случайный перепих – не тема для дискуссий.

– Для тебя – да, - согласился Попов. – Девахе же – большое горе. Паренёк у неё есть. Без целки не возьмёт. У эвенов законы суровы.

– Короче, бабы, без меня разберётесь, кто из вас и почему во вшах, а кто в завязь пошёл. Обе сейчас – жопу мне брить! – подвёл базару конец Странник.