Белый вор
Шрифт:
Охранник набрал Хозяина. Телефон не отвечал. Хозяин мог отъехать в посёлок, куда только что уехал автобус с дневным персоналом. В посёлке городского типа в коттеджах, со стенами из двойного ряда брёвен от сибирских холодов жили все, кто работал в колонии.
Контролёр не знал что делать. Он предложил троице подняться на второй этаж контрольного пункта к ДПНК и открыл дверь. Через минуту в грудь ему упёрся пистолет.
Странник огрел контролёра рукоятью по голове. Тот, сопя, осел на пол. Стремглав побежали наверх.
Койот неловко зацепил стержень самопального обогревателя у лестницы. Обогреватель загремел.
Караулка наполнилась едким пороховым дымом. Ничего не видно, лишь стрекочет автоматическое оружие.
Острый слух пассажиров шести отрядов различил стрельбу на КПП. В камерах срывали грядушки с кроватей, доставали захованные заточки. Помеченные тюремные двери на мази с расшатанными замками выбивали ударами кирзовых ботинок. В коридоры вылетала братва, топотала по металлическим переходам.
Перепуганные контролёры заперлись в бытовках. К ним залетали, сходу срывая плечами запоры. Били легавых почём зря. Зона кипела.
Не все желали участвовать в кипиче. Некоторым до звонка оставалось полгода, а то и неделя. Но и мужиков захватил азарт вольницы. Вместе с блатняками носились они по зоне, помогая выйти из камер тем, у кого замки на дверях не подавались.
Кавказские авторитеты, недруги Странника, со связками ключей ходили из казармы в казарму, освобождая пассажиров, будто им, а не Страннику с Койотом, должны быть благодарны. Кавказцы сразу совершили западло. Камеру с «семьёй» Странника, где томилась самая верная во время предыдущей разборки его «шерсть», не открыли. Наоборот, забаррикадировали мебелью, стащенной с этажа. Из лазарета тоже выпустили своих, двух же верных «плечевых» Странника фиксировали ремнями к кроватям, забив бинтами рты.
Новое открытие раззадорило «синеву». Бросились к главному авторитету зоны – Гордею. Старик жил в отдельной камере с телевизором и удобствами. Последнее время растормаживался на болеутоляющих уколах, грел душу марафетом. Сторожевые псы от деда отмазывались, чтобы не зажигал. Хотя Гордей отошёл от дел, не принимал, как помним, участия в разборке кавказцев с другими нерусскими «семьями», возглавляемыми Странником, сейчас он мог выступить в роли примирителя, удержать ситуацию, используя многочисленный балласт пока нейтрального славянского контингента.
В казарму, где в двухместной камере отлёживался на нарах Гордей, ворвались. Сук – вертухаев, не оказывавших сопротивления, сжавшихся от страха, для порядка забили ногами.
К Гордею вежливо и авторитетно освободили место постучать Страннику с Койотом. Каково же было удивление пацанов, когда на стук не ответили.
Замок сломали, сломали, в камере – никого. Прапорщик валялся в ногах, сопливо рыдал. Признался: Гордей два дня как отошёл от передозировки к праотцам. Рассчитывая избежать нежелательных опасных волнений, вертухаи тайно вытащили тело пахана за колючку. Бросили в безымянную мерзлую яму на зоновском кладбище. Подлое поведение сук конкретно завело толпу. «На ножи!» - орала братва.
В сейфе лазарета нашли кофеин и даже омнопон. Изголодавшиеся по кайфу пацаны ширялись по чём зря. Кому не доставало капель, вставал на колёса. Определившие завязать, угрюмо морщились на поведение сокамерников. Им тоже
Хозяин уже был в курсах о случившемся, названивал за подмогой. Сибирь, как Россия, медлительна. Шибко собираются погонники и всегда опаздывают.
Хозяина выволокли из дома за зоной. Поставили на колени перед народом. Хозяин, падла, ни слова ни сказал, пощады не просил, не угрожал. Упёртый, заставил уважать, идя на принцип. Жена и дочки голосили, ложась на талую землю.
В штабе взломали сейфы, достали уголовные дела и что актуальнее для Странника – злосчастные кассеты наблюдения за стройкой в день кипича. Запустили видак в кабинете Хозяина. Пацанам было отчётливо видно, что после разборки между чехами и «семьями» Странника, мусора добили поверженных в щебень горских авторитетов. С одной стороны – так и надо, чтобы не перекрывали кислород, с другой стороны – не мусорам решать.
Братва наливалась водкой из разграбленного поселкового магазина, закусывала рыбной нарезкой на белом хлебе, свинячила в хозяйском кабинете, а перед глазами шли выворачивающие душу кадры. Мусора сапогами и ботинками забивали кавказских блатняков. Не свои, но тоже пассажиры. Стая понимала, расправа сурова, но из жалости власть Кавказу никто не отдаст. Разыскать бы трупы, дать похоронить землякам по их обычаям.
Резали слух стоны из коридора. Там скопом драли инструкторшу Наталью Петровну. Завалили её на подоконнике. Тётка отрубилась от количества,
мягкой булкой перекатывалась сразу над батареей. На левой голени болтались трусы, разодранная неделька…
Хозяина, Кума, Опера и контролёров позлее расстреляли у штаба. Шакалы – фраера кинулись глумиться над трупами. Авторитеты отогнали шакалов.
Полярное вороньё на запах крови слетелось немедля. Боясь живых, прохаживалось вдалеке, подбираясь к трупам.
26
ТРИЗНА
Странник и Койот стояли над могилой Гордея. Тоже оттопал век дедушка. Почти полсотни лет провёл на зоне, не высовываясь. Наичернейший из воров, настоящий авторитет, неклеенный. Есть воры нехожоки, а этот ходок матерелый, жил на зоне и умер в ней. Может, последний – кто знал обычаи и святые понятия… Над могилкой столбик, на ней – табличка с номером.
Ни фамилии, ни имени. Но братва знает, кто в глубине без гроба под простынкой лежит.
Шерстяные взбрызнули могилку водочкой, выпили в память. Не одна резня на многих разных зонах была предотвращена мудрым руководством Гордея. Был бы жив, потушил бы кипич и в Пятнадцатой.
Промолчав о судьбе Пятидесятника, что говорить, когда упала пешка с доски, Койот великодушно вернул Страннику «лексус». Тот впрыгнул в машину и сразу заблокировал двери. Впустил только Кощея с Парикмахершей. Странник знал, сейчас вырвавшиеся на волю пацаны начнут упрашивать взять их с собой, чтобы поскорей оказаться подальше от колючки. В «Лэнд – крузер» Койота уже набилось восемь человек. Изначально Странник не подпускал братву к Парикмахерше. Теперь её почти наверняка попробуют выкинуть, чтобы освободить лишнее место. Когда делать ноги, дадут пинка и Кощею, предусмотрительно занявшему место водилы.