Белый ворон
Шрифт:
Однако цивилизация не стоит на месте. Отцов сменило более изнеженное нюхавшее неохотничий порох чужими носами поколение, которое не захотело жить по старинке. В нескольких километрах отсюда отгрохали современное строение, и не с черной баней, а современной сауной; чтоб не бегать к озеру с голым задом по морозу, при ней крохотный бассейн имеется, равно как и все остальное, необходимое непритязательным охотникам.
Зато мне приходилось вести скромный образ жизни; сижу-посиживаю в гордом одиночестве, белый ворон в самой настоящей лесной чащобе. В избушке на курьих ножках, если сравнивать этот домик со зданием, построенным неподалеку отсюда бесплатными солдатскими руками из стройматериалов, предназначенных для улучшения бытовых условий служивых нашего непобедимого лесного
Войско оно войско и есть. Непобедимое, как само себя рекламирует. В конце двадцатого века в портянках ходит, кто еще на такое способен? Реклама – не только двигатель торговли, но и самомнения, а уж в дремучем лесу – подавно; те, кто привык пням молиться, в любую пакость уверуют. С незапамятных времен все охотничьи угодья поделены-переделены, зато это охотхозяйство появилось на свет сравнительно недавно, после того, как в нашем лесу дремучем у реки фантастической снова объявились зеленые.
Они нагло шарились по чащобам, правда, не орали: “Бей белых пока не покраснеют, бей красных пока не побелеют” – но знамя предшественников подхватили. Естественно, на благо лесного общества и спасения родных дурнин с буераками. Орут, визжат, впечатление создают, а хозяева чащ лесных на них не сильно реагируют. Попривыкли, мало ли убогих воет все, что на умишко придет?
Тем более пущай эти калики сирые своих намерений не скрывают, называя себя прямым текстом именно зелеными, так ведь радиационные грибы их не колышут, вонючие отходы не интересуют и даже вредные производства, штампующие лесную продукцию в меньшем количестве, чем мутантов своими выбросами, зеленых тоже не печалят. Так надо для всеобщего дремучего блага, что поделать, жизнь у нас такая. Живи подальше от этого производства и хватай ртом озон с меньшим процентом гадости. Судьбу вымерших мамонтов даже последнему жуку-короеду разделять не хочется. Нехай он даже существует с того, что ежедневно дерево точит.
Жук простейший, не какой-то там зеленый, и то понимает – сгубит все деревья, потом впору зубы на полку класть, точить ими будет уже нечего. Но это еще когда настанет, а жрать сегодня все равно хочется, после нас, как известно, хоть потоп. С помощью реки, до середины которой редкая птица долетит.
Зеленые – не насекомые, втихаря нагло жрущие всеобщий лес. Они, наоборот, пищат во все стороны: бей жуков – спасай чащобу, а сами глазами ожесточенно вращают, решая, чего именно надо безотлагательно заслонять собой от гибели. И узрели в конце концов.
Сперва новоявленные спасатели всего, что не вымерло, сотворили разведку боем среди угодий, прикрытых дубовым листком с названием “Войскоохота”. Именно в том месте, где собрался коллектив в чинах не ниже генералов. На наше святое лесное чувство коллективизма решились посягнуть, себе на уме бестолочи.
Генералы дружно запели, как от тайги до любых из морей ихняя армия всех сильней, и, кротко заняв оборону, послали вперед своих бывших подчиненных, калеченых-перекалеченных, но все-таки непонятно почему выживших под их мудрым руководством. Инвалиды слегка поорали в сторону общественного мнения, как теперь только самый ленивый не лягает лесные вооруженные силы, а затем, брякая костылями и медалями, уползли под кусты ждать своего последнего часа.
В самом деле, жалко их генералитету, на нем-то шрамов нет, руки-ноги целы, разве не позволит, чтобы пристарковатые калеки последние силы на забавы тратили? Они и так родному лесу все, что могли, отдали, а потому генералы торжественно клялись: бить зверя, согласно долгу по лицензиям, и за себя, и за них, и за того парня. Затем дали зеленым оборот, не прибегая к секретному оружию самого массового поражения под названием кирзовый сапог. Зеленые чуть ли не пожизненно стали похожими на свои любимые елки и березы не интересами, а цветом морд.
Еще больше позеленев от бессильной злобы, доброхоты все равно продолжали хотеть спасать, что не подохло, и рыскали по хорошим местам. Навстречу им из буреломов и чащ выходили более могучие защитники родной природы, выдвигающие навстречу захватническим ультиматумам уставные документы, служебные удостоверения и смачно
Зеленые чуть было не капитулировали в своем стремлении спасти природу именно в лесу, стали на текущую рядом реку поглядывать. Ее тоже от гибели защищать надо. Здесь больше бацилл несъедобных и отходов, чем другой сбросовой пакости плавает, но иногда в мутной водичке и на рыбку повезти может. Чуть было туда не урыли дружным строем, однако из воды на всякий пожарный случай показался дядька Черномор со своей командой из тридцати трех богатырей-бригадиров, и зеленые тут же врубились, почему редкая птица до середины реки долетает, ну а чтобы до противоположного берега добраться – тут, как сказал классик, вообще базара быть не может. Богатыри они на то и богатыри, аппетиты у них соответствующие, опять же русалки, их ублажающие, и прочие обитатели мутных глубин не святым духом питаются. На безрыбье и раком станешь, поняли зеленые, тихо-тихо попятившись к лесу, не рискуя показывать тылы речному населению.
Другие бы на месте тех зеленых опустили руки и стали грызть деревяшку вместе с прочим лесным народом, однако защитники общественно-дремучих интересов решили биться за них до последней капли чей-то крови. Потому как уразумели: в лесу столько отличных мест, их всех захватить не каждому заграничному агрессору по клыкам, собственным вооруженным и прочим силам средств со служивыми на многочисленные гарнизоны не хватит. Лес-то огромный, нужно только затаиться, притвориться безмолвным деревом, пользуясь своей окраской, и высматривать. Тем более, караул, дичи становится все меньше, и даже издохшей от бескормицы козе ясно, кто виноват. Только те, кто плохо тащит на себе в лесную глухомань сено, чтобы кабаны-косули хоть что-то сожрали перед тем, как сами попадут на стол.
Зеленые защитники дикой природы наконец-то скумекали, кто повинен в оскудении и неправильном использовании лесных угодий. В самом деле, тут последний вурдалак, тупой от рожденья, дурной по образу жизни, и то бы догадался: охотник-генерал, пусть даже обязуется, но припас зверю на себе тащить не станет, иначе он может вместе с сеном престиж на землю уронить. К тому же вдруг кто-то из соседней чащи выскочит. Заорет дурным голосом, как сегодня генерал подкармливал вроде бы нашего зверя, значит завтра вполне может подхарчить другого хищника. И не из нашего леса, а их каменных джунглей, и не душистым сеном, а вовсе секретной информацией. Стоит рисковать, когда в дремучей чаще любое лыко в строку ложится? Чуть покажешься из-за дерева, любой тупорылый упырь от нечего делать или интересы свои преследуя, заорет: вот гад ползучий, выкрался из-за дерева против всего лесного народа, и не опорожниться в сторонке, а в аккурат на голову нашим идеалам. И будет прав в своих подозрениях; нечего выделяться даже благими намерениями, потому как в лесу для них одна награда – под дерн, на три метра, удобрять родную природу, чтобы она стала еще лучше.
В общем, генералитет и прочие высокопоставленные любители пострелять по движущимся лесным мишеням рисковать не стали. Тем более рассудили – вышли мы все из народа, нехай он без нас трудовым участием в охотхозяйствах мается, если отстрелочный прикупить хочет. А нам все эти формальности при охотничьих билетах совсем другой билет замещает. Он тебе и путевка на охоту, и в самую сладкую лесную жизнь.
Значит, киш, поганки зеленые, ваши предшественники тоже против наших саблями махали, а что вышло? Где они сегодня, травоеды, зато мы – самые настоящие бессмертные, так как лепим жизнь с вечно живого, и дело наше до сих пор точно такое. Наша смерть в яйце, на том самом крыльце, до ступенек которого никаким зеленым и прочим крашеным вовек не добраться. А до самих яиц – говорить смешно. Нате вам для отмазки Змея Горыновича, у него одна должность о трех головах. Первая для борцов с коррупцией, другая – для постоянных временных трудностей, а третья – черт с вами, пользуйтесь, спасайте природу. Рубайте, не стесняйтесь, пока не употеете. Змею Горынычу не привыкать, у него новые головы растут еще быстрее, чем вы своими конечностями размахиваете. Махайте, зеленые, до конца своей жизни, не перемахать вам.