Белый ворон

Смирнов Валерий Павлович

После монолога шефа отдела брокеров до меня окончательно дошло: бумажные человечки плодятся не столько в углу этого кабинета, как в том самом офисе, откуда мне недавно звонили. Тем не менее я каркнул на Голубенко, чтобы он слегка успокоился, и затем гораздо спокойнее пояснил: природа не терпит пустоты. И если мы потеряем деньги на простое транспорта и уплате неустойки, так они обязательно прибавятся в другом месте. Каком именно – пусть сам догадывается, уже большой мальчик.

Ишь, разбушевался, как Фантомас, от жизни отстал, успокоил я его начальственной проповедью, сейчас даже областной дурдом справки бесплатно не выдает, чего ты хотел от его коллег из другого здания? Это же не элементарное свидетельство, что

господин Голубенко здоровый на всю голову, в чем лично я стал сомневаться, а разрешение на бартер, которое, несомненно должно быть задороже. К тому же включить счетчик и штрафовать руководство за его беспредел мы не можем, как бы оно не нарывалось на неприятности. В конце концов испокон века профессия у них такая – срать своими ценными указаниями в борщ тем, кто занимается настоящим делом, как изволит выражаться один из генералов.

Генерал позвонил буквально через минуту после того, как я доказал шефу отдела брокеров – в жизни нет безвыходных ситуаций. А потому нужно поступать точно так, как несколько месяцев назад, когда он торговал китайскими петардами. Всего на сто тысяч зарядился, планировался двойной навар, но тут в бизнес вмешался господин мэр. Чем он губернатора хуже, тоже начальник. Взял и издал распоряжение: запретить торговлю петардами в городе. Правильно, нечего детей баловать, в городе и без их шалостей настоящих взрывов со стрельбой хватает. А тут еще и петарды, летящие под ноги случайных прохожих. Сомневаюсь, что они вместе с детьми балдеют, особенно когда некоторых госпитализируют. Пусть господин мэр выкупает у нас товар, который по его решению вдруг стал резко запрещенным, как это делается в цивилизованных странах – и вся проблема остается за пределами сэкономленных нервов Голубенко.

Но господин Пенчук оказывается даже не собирался платить за свои решения экономического характера. Я не удивился; наши чиновники чего бы ни придумали – мгновенно воплощают в практику, и страдают от этого все подряд, кроме авторов блистательных идей.

Не пропали петарды; Гершкович их для нужд пиротехников оформил с необходимым “Козерогу” наваром. Причем, сделал это в тот же день, когда узнал о моем решении устроить маленький фейерверк из неходового, исключительно благодаря мэрии, товара возле одного государственного офиса. Откуда у прогоревшей всерьез и надолго киностудии нашлись деньги, ума не приложу. Да и не моего ума это дело. И кто с нами теперь за зерно рассчитается – фирму тоже не должно волновать. Я ведь Коте недавно сказал – ваши игрушки меня не касаются. А потому – пусть закупает фураж на зиму для прокорма малоимущих, иначе, чтоб хлеб не пропал, открою подпольные высококачественные самогонные цеха, а что из этого выйдет – они сами прекрасно знают.

Будет вам и акцизный сбор, и восстановленный собор, и все остальное на свете, научил я Голубенко, как разговаривать с дирекцией концерна “Олимп”. Перекроем все бабки на благотворительность и милосердие, а уж если пойдет драка на сраку, так мы отпуск заслужили еще больше, чем команда Березовского. Гриша в этом деле, козе ясно, проявит солидарность вовсе не с вами.

Голубенко поправил очки на носу и умчался спасать хлеб от очередного постановления области, а за меня тут же взялся генерал. Отставной, правда, зато самый настоящий Герой Советского Союза, руководящий нынче военно-патриотической организацией “Снежинка”. Прежде чем стать зиц-председателем частного охранного агентства, генерал Бабенко занимал пост начальника Управления охраны памятников культуры. Наверняка бы сидел там до сего дня, однако, в отличие от очень многих, жизненных убеждений не менял.

В течение двадцати лет кряду генерал Бабенко как ведущий специалист по памятникам культуры выдвигал одно-единственное предложение, направленное на улучшение внешнего вида города, которое, не пойму отчего, так и не было претворено в жизнь в

период проклятого застоя. Бабенко – настоящий Герой, от идеалов своей жизни не собирался отказываться даже в новейшие времена. Я только на этом его и купил, пообещав содействовать давнему прожекту. Вот потому генерал стал директором, сидит в офисе “Снежинки”, а контролирующие организации, знающие, кто руководит этим тоже охранным предприятием, стараются обходить его десятой дорогой.

Герой Советского Союза орал так, что мне резко захотелось пришить к своему пиджаку хотя бы сержантские погоны. Его интересовало, до каких пор я буду бездельничать, вместо того, чтобы раз и навсегда решить вопрос о повышении роли памятников культуры в общественном сознании. После того, как я твердо ответил: “Товарищ генерал, а что вы хотите? Двадцать лет этот вопрос не решался, разве могу его за пять минут протолкнуть?” – Бабенко с ходу успокоился и заорал: весь смысл его дальнейшей жизни зависит только от моих действий, и Герой все-таки не теряет надежды дожить до того светлого дня, когда сможет помереть со спокойной душой. Мне пришлось гаркнуть на генерала, он с ходу ответил: “Так точно!” – беседа необычайной важности на том закончилась.

В свое время главный охранник памятников культуры выступил с идеей, будоражащей его воображение до сегодняшнего дня. На одном из партийных совещаний, посвященных культуре, было единодушно поддержано предложение ЦК вести народ в кинотеатры для поголовного просмотра фильма Матвеева “Особо важное задание”. И когда все присутствующие дружно подняли руки вверх, голосуя, как привыкли, вскакивает Бабенко и, пользуясь атмосферой всеобщего воодушевления, в который раз пытается пропихнуть свою идею. Бюрократы они и есть бюрократы, а потому памятник одного из основателей Южноморска до сих пор стоит в самом центре города.

Сам удивляюсь, как уцелело это монументальное произведение искусства работы Мартоса, представляющее из себя памятник не пролетарию Свердлову, обшмонавшему царские загашники, а самому настоящему аристократу, вдобавок князю иностранного происхождения. Ведь не кто-нибудь, а лично главный спец по охране памятников культуры Южноморска генерал Бабенко возмущался: до каких пор в центре города будет стоять этот бронзовый французский жид? Его надо по-быстрому снести, а на том самом месте установить памятник вождю мирового пролетариата. В Южноморске всего-навсего пятьдесят два монумента в честь великого Ленина, а это свидетельствует о нашей политической незрелости. Небось, в других миллионных городах бронзовых вождей куда больше.

Однако, мне кажется, сегодня непросто осуществить давнюю идею генерала. Тем более, памятники вождя революции стали пользоваться действительно повышенным спросом у людей, особенно тех, кто занимается цветными металлами. Нет, я имею юридическое право за свои деньги ставить памятник хоть Ленину, хоть Геббельсу, хоть самому себе, однако вряд ли мне позволят предварительно снести монумент французского князя. А на другое решение Бабенко все равно не согласится, хотя я предлагал установить памятник вождю мирового пролетариата у него во дворе, точь-в-точь такой, какой там уже стоит.

После беседы с генералом я окончательно убедился: он рановато ушел в отставку со своего ответственнейшего поста, равно как и другой генерал, возглавлявший Литературный музей, который давным-давно именуют исключительно Археологическим. Когда мне показалось – все приятные сюрпризы сегодняшнего дня исчерпались, появившаяся Марина поведала самую свежую новость и лишь затем отправилась варить кофе.

Конечно же, наиболее приятный сюрприз преподнес тот, от кого иного ждать не приходится, а именно – начальник отдела снабжения. Во всяком случае в одном я уже уверен: гигантская рюмка в моем кабинете – это не его работа и Косте не улыбнется счастье посидеть в ней для всеобщего обозрения в коридоре.