Бен Гурион
Шрифт:
Его предложения они восприняли как «детские и нерациональные»; следовательно, продолжали они, «мы проинформировали господина Бен-Гуриона о бесполезности продолжать эту нелепую беседу».
Бен-Гурион отнесся к случившемуся спокойно: для него это была всего лишь неудачная попытка переговоров, которые он продолжил с Ауни Бей Абдул Хади, руководителем «Истикляль» в Палестине; с Фаудом Бей Хамзой, министром иностранных дел в правительстве короля Саудовской Аравии Ибн Сауда; с сэром Джоном Филби, англичанином, принявшим ислам и ставшим советником Ибн Сауда, а также с Хафезом Вахабой, одним из руководителей палестинских арабов. На встрече с арабом-христианином Антониусом он предложил состоящий из пяти пунктов план, который каждый из них должен представить руководителю своего сообщества.
В сентябре 1935 года третий рейх принял в Нюрнберге печально известные расистские законы. В течение нескольких лет до сионистских руководителей доходили слухи о грядущей катастрофе, что заставило лидеров сионизма усилить давление на Великобританию. После смены главы сионистского движения их усилия наконец стали приносить свои плоды: в 1935 году еврейская иммиграция составила 65 000 человек. Именно в это время рост еврейской экспансии в Палестине и подъем национального движения в соседних с ней странах повлияли на палестинских арабских националистов. В 1927 году Трансиордания была признана конституционно независимым государством (хотя по-прежнему находилась под британским мандатом); в 1932 году Сирия добилась автономии, что явилось этапом на пути к независимости; что касается Ирака, то он был готов заключить пакт с Великобританией, согласно которому получал полную независимость. Руководители палестинских националистов намекали, что сионисты воспользовались ростом нацизма для установления еврейского государства в ущерб арабам, которые, видя, что волна эмансипации, охватившая Средний Восток, проходит мимо них, поняли, что их надежды не сбылись. Казалось, ничто не предвещало, что однажды Палестина будет охвачена огнем.
В ночь на 15 апреля 1936 года группа арабов останавливает грузовик и расстреливает своих еврейских оккупантов, убив одного и ранив двух других (один из которых умрет через пять дней). Это было началом резни. Через два дня члены «группы В» партии «Хагана», относящейся к правому политическому крылу, в отместку убивают двух арабов. В ту же субботу в Тель-Авиве разгневанные евреи жестоко расправляются с арабами. Назавтра толпа фанатиков растекается по улицам Яффы, нападая на каждого встречного еврея. К концу дня убиты 16 евреев. «Хагана» предпринимает все необходимые меры, чтобы остановить мятежников и эвакуировать жителей окраинных кварталов. Ответственные лица из «Хаганы» с трудом добиваются от своих бойцов клятвы соблюдать принцип «умеренности» «Еврейского агентства».
Возможно, первые акты насилия произошли спонтанно, но волна убийств, грабежей и пожаров, охвативших затем Палестину, была неслучайной. Через два-три дня после начала беспорядков в арабских городах и деревнях были созданы национальные комитеты, подстрекающие население расправиться с евреями и их имуществом. Через шесть дней после убийств в Яффе был сформирован верховный арабский комитет в Наблусе, цитадели палестинского национального движения. В задачу комитета входил контроль за тем, что именовалось «арабским бунтом». По его приказу мусульманское население провело всеобщую забастовку, и на несколько недель террор был остановлен.
В самом начале беспорядков Бен-Гурион обратился к «Хагане» с просьбой не прибегать к репрессиям и предпринять все меры к тому, чтобы ограничить последствия всеобщей забастовки. Следовало сделать все возможное, чтобы предотвратить паралич экономики и иммиграции, в частности, обратившись исключительно к евреям, работающим в промышленности и сельском хозяйстве, и создав «еврейский порт» для того, чтобы избежать зависимости от арабских докеров; параллельно следовало добиться от полномочного правительства согласия подавить забастовку силой и предотвратить распространение насилия.
Бен-Гурион не боялся ни арабов, ни англичан и напомнил товарищам, что после предыдущих мятежей 1921 и 1929 годов британское правительство направило свою политику по вредному для евреев руслу. Этого же следовало ожидать и на этот раз и без промедления принимать меры против любого плана, предусматривающего сокращение
Бен-Гурион приезжает в Лондон, где уже с марта находится Вейцман. Вдвоем они организуют беспрецедентную по интенсивности и размаху кампанию по мобилизации всех, кто способен поддержать точку зрения сионистов. Они встречаются с министром колоний Уильямом Ормсби-Гором и его сотрудниками, проводят бесчисленные конференции с общественными организациями и политическими движениями, беседуют с парламентариями и журналистами… Их титанический труд приносит свои плоды: во время дебатов по вопросу о Палестине пресса приняла чисто просионистскую линию.
Пока руководители движения проводили агитационную работу в Лондоне, ситуация в Палестине становилась все хуже и хуже, в частности, из-за того, что организованный арабами мятеж не достиг своей цели. Даже если бы на призыв к всеобщей забастовке откликнулись все, это, вопреки ожиданиям подстрекателей, не могло бы парализовать экономику страны. Еврейскому сообществу удалось организовать самообеспечение, ходили поезда, работали заводы и порты. Одним из парадоксальных последствий забастовки явилось то, что она позволила евреям достичь определенных экономических целей. Полномочное правительство одобрило строительство портовых сооружений в Тель-Авиве, и тысячи вакантных после ухода арабов рабочих мест позволили евреям обратиться с просьбой о выдаче дополнительных иммиграционных сертификатов. Уязвленные постигшей их движение неудачей, арабы решили продолжить террористические акты. Они начали с единичных покушений, убивая одиноких евреев на улицах больших городов, в поле или на дороге; затем по всей стране вооруженные группировки стали проводить рейды, несущие смерть еврейским общинам. Руководители мятежа обратились к известному иракскому деятелю Фази Кауджи с призывом возглавить «неофициальную армию».
Эта новая вспышка насилия беспокоит властные структуры Палестины и Великобритании. В кабинетах верховного комиссариата в Иерусалиме и в офисах министерства колоний в Лондоне раздаются голоса, призывающие временно приостановить иммиграцию. Неожиданно эту же идею начинает вынашивать и Вейцман. Перепуганный Бен-Гурион пытается его разубедить, но поздно: 9 июня 1936 года президент Сионистской организации долго обсуждает с Нури-Саидом, премьер-министром Ирака, способы покончить с кризисом, и Вейцман соглашается с предложением своего собеседника временно приостановить иммиграцию, о чем Нури-Саид спешит сообщить британскому правительству. 25 июня министр колоний отправляет Вейцману письмо с просьбой подтвердить случившееся. На следующий день Бен-Гурион, в полном отчаянии, прилагает все усилия, чтобы убедить Вейцмана написать Ормсби-Гору и Нури-Саиду письмо, опровергающее факт принятия предложения. «Эта беседа была мучительна для обоих, — пишет Бен-Гурион, — очень трудно быть свидетелем мужского горя».
Все происшедшее обостряет их отношения, и сопровождающий Вейцмана на встречу с Ормсби-Гором Бен-Гурион полон тревог и опасений. «Что вы думаете о временной остановке иммиграции на период работы в Палестине Королевской следственной комиссии?» Вейцман заявляет, «что в настоящий момент он не может ответить на этот вопрос». Бен-Гурион выходит из кабинета «разбитый, разочарованный и подавленный, каким не был еще никогда».
«Благодаря Хаиму эту партию мы проиграли. Я и представить боюсь ту катастрофу, которая нас ожидает из-за этого человека. Теперь мне ясны причины всех наших политических провалов».