Бен Гурион
Шрифт:
Бен-Гурион поздравляет себя с созданием трех различных боевых соединений — оборонительного, наступательного и штурмового, но подвергает резкой критике другие стороны плана:
«В виду отсутствия тяжелого вооружения они предлагали заменить его сейчас на легкое: ружья, автоматы, ручные гранаты и пулеметы… Я считал необходимым срочно закупить тяжелое вооружение: танки, автомобили с гусеничной тягой, пушки и тяжелые минометы для наземных сухопутных войск; самолеты для военно-воздушных сил; сторожевые торпедоносцы и другие суда для ВМФ. Я с удивлением констатировал, что многие руководители «Хаганы» не осознают необходимости тяжелого вооружения».
Разочарованный, он интересуется мнением тех, кто, по его
«Бен-Гурион посвятил меня в свой тайный замысел, — расскажет потом Хаим Ласков, — и спросил, что надо делать и в каком порядке… Я представил ему свой план. Нам были нужны 12 больших бригад, авиация, танковая армия, артиллерия и столько-то винтовок, горючего и боеприпасов».
Исходя из вопиющих различий между двумя представленными планами и все более крепнущего собственного убеждения в том, что только бывшие офицеры регулярной армии могут подготовить «Хагану» к выполнению возложенной на нее задачи, Бен-Гурион решил довериться ветеранам еврейской бригады. Предвидя возможное недовольство, которое подобное решение могло бы вызвать в верховном командовании и в политических кругах, он отказался от идеи поставить во главе «Хаганы» офицеров, служивших в британской армии.
В декабре 1946 года во время сионистского конгресса в Базеле он уже несколько раз встречался и беседовал с Лаковом Дори, ветераном Еврейского легиона и одним из основателей «Хаганы», а также с Исраэлем Галили. Галили входил в состав руководителей «фракции В», превратившейся после раскола в «Единство труда», что в глазах Бен-Гуриона являлось большой помехой. Однако Бен-Гурион знал о его талантах, которые позволили ему быстро подняться по ступеням воинской иерархии и получить в «Хагане» должность старшего офицера.
Весной 1947 года Бен-Гурион приступает к фундаментальным изменениям в командовании «Хаганы»; он начинает с того, что вынуждает уйти в отставку Зеева Шефера — руководителя национального командования, структуры, находящейся в подчинении «Еврейского агентства», на его место назначает Галили, а Дори становится главнокомандующим. Затем, в течение лета, он несколько раз приглашает к себе бывшего руководителя операций Игаэля Ядина — тридцатилетнего студента-археолога, хорошо знающего всю систему «Хаганы», и восстанавливает его в должности, которую тот занимал в национальном командовании.
Он понимает, что, даже приложив все силы, ему не удастся убедить сионистское движение, еврейскую общину Палестины и даже «Хагану» в том, что им угрожает опасность. Шепотом поговаривают, что все предупреждения объясняются только его бредовым воображением. На собрании, проходящем при закрытых дверях, руководители «Хаганы» выражают озабоченность только личным или легким оружием. Бен-Гурион внимательно их слушает и вдруг спрашивает: «А что с пушками? А с самолетами?». В зале наступает тишина, офицеры обмениваются недоуменными взглядами и некоторые с трудом сдерживают смех. «Он что, спятил? — шепчет кто-то. — Мы говорим об автоматах и винтовках, а он мечтает о пушках и самолетах!» Но Бен-Гурион продолжает:
«Будет война. Арабские страны объединятся и…выступят несколькими фронтами. Речь пойдет не о битвах отделений или взводов. Главное — это поставить на ноги современную армию и подумать о ее нуждах».
Сами арабы подтверждают его пессимистические предвидения. До вынесения на голосование в ООН вопроса о разделе Палестины, Политический комитет Лиги Арабских государств решил использовать все свои политические и военные ресурсы для воспрепятствования рекомендациям Комиссии по расследованию. Гром транслируемых по радио заявлений и статей политических и военных руководителей, твердящих о неизбежности войны с евреями, разносится над столицами арабских государств. В этой наполненной войной атмосфере Бен-Гурион ускоряет приготовления,
Не теряя ни минуты, он высылает средства, предназначенные на покупку вооружения. 30 сентября он поручает своему ассистенту Моне Мардору найти в Европе поставщиков оружия и через три дня решает закупить самолеты, набрать пилотов и военных экспертов за границей. 6 октября он вызывает к себе директора оружейного завода «Таас» и отдает распоряжение немедленно заказать все, что ему понадобится: «Деньги в вашем распоряжении».
В течение октября того же года, богатого решительными действиями, он принимает самое главное решение в войне за независимость: ни одно поселение не будет покинуто, даже те из них, что находятся внутри границ будущего арабского государства. «Хагана» получает приказ рассредоточить войска по всей стране и держать открытыми дороги, ведущие к каждой колонии. Если решения о разделе не устроят сионистское руководство, подчеркивает Бен-Гурион, то оно попытается расширить границы будущего государства. «Мы не будем уточнять территориальные границы [будущего государства]». 7 ноября 1947 года «Хагана» опубликовывает указания по созданию «национальной структуры», закладывая тем самым основы регулярной армии.
Три недели спустя после того как Генеральная Ассамблея ООН проголосовала за раздел Палестины, начинаются первые столкновения. Как только становятся известны результаты голосования, арабское верховное командование обращается с призывом к всеобщей трехдневной забастовке. Все чаще возникают серьезные инциденты. Почти повсюду происходят мелкие стычки между арабами и евреями, вооруженными старыми ружьями. К счастью для евреев, наибольшее смятение царит среди арабов: то там, то тут действуют разрозненные некоординируемые группировки, которые зачастую враждебны друг другу вследствие интриг между их руководством. Главным лидером палестинских арабов становится иерусалимский муфтий Хадж Амин аль-Хусейн, вернувшийся на Средний Восток после второй мировой войны, которую провел на стороне нацистов. Он призывает к созданию в Палестине независимого арабского государства и желает избежать вмешательства регулярных войск из боязни потерять власть после победы. Впрочем, его страхи вполне обоснованны. Со своей стороны, король Трансиордании Абдаллах, который предвидит аннексию принадлежащих его королевству земель в пользу палестинского арабского государства, вовсе не заинтересован в победном выходе муфтия из сложившегося конфликта, в связи с чем отказывает ему в какой-либо помощи. Он даже ведет секретные переговоры с представителями еврейской общины. В самой Палестине арабское население разделяется на сторонников и противников муфтия. Полный хаос отмечается среди вооруженных группировок, которые просачиваются через границу. Более того, муфтий и Фази эль-Кауджи, командующий Арабской освободительной армией, считаются противниками. Однако муфтия поддерживают руководители палестинских вооруженных группировок и батальон добровольцев из египетских «Братьев мусульман», проникший в Негев.
Неоднократно британские войска, по-прежнему оккупирующие страну, вмешиваются в столкновения между евреями и арабами, открыто поддерживая последних. Иногда англичане разоружают членов «Хагана» и выдают разъяренной черни на растерзание; в других случаях конфискуют несколько единиц оружия у евреев, сопровождающих конвой, тем самым позволяя арабам спокойно продолжать свои действия. Эта предвзятость с кровавыми последствиями и отказ предоставить евреям порт в соответствии с резолюцией ООН вызывают гнев со стороны еврейской общины. Тридцатилетнее правление англичан постыдно заканчивается тем, что Черчилль называет «грязной войной» Бевина против палестинских евреев.