Бен Гурион
Шрифт:
Раздались аплодисменты, и большинство делегатов встали. Вейцман продолжал:
«Я вас предупреждаю: не старайтесь прийти к цели кратчайшим путем, это путь самый опасный; не следуйте ложным пророчествам, не слушайте обманных обобщений, избегайте фальсификации исторических событий. Таков мой характер. Я не верю в насилие. Я вырос и воспитывался в либеральное время, которое прошло и не вернется никогда. Наступила эра насилия. Даже если другие нации позволяют себе использовать методы насилия, я не уверен, что мы можем действовать так же… «Сион спасется правосудием» (Исайя 1, 27) и ничто другое».
Это была потрясающая речь, которая, к сожалению, не могла изменить факты: все предлагаемые им методы — по правде говоря, диаметрально противоположные — отличались от тех, которые
Битва за выборы нового Исполнительного комитета и его председателя развернулась далеко за пределами зала заседаний. Еще до открытия сессии Бен-Гурион пригласил в свой номер в отеле «Три короля» нескольких членов партии «Мапай» и предложил им «избрать Вейцмана почетным председателем». Большинство палестинцев — членов партии сочли эту мысль разумной, но партийцы диаспоры, связанные с Рабочей партией и составляющие большинство, склонялись в пользу Вейцмана. Во время конгресса было проведено еще одно совещание, которое проходило в весьма натянутой обстановке, куда Бен-Гурион не явился. «Внезапно прошел слух, что Бен-Гурион отказался прийти», — рассказывал делегат Шимон Перес. Вошла Паула и сказала:
«Бен-Гурион уходит!«…Мы направились в отель «Три короля», постучали в дверь, но никто не ответил. Толкнув дверь, мы вошли в комнату и увидели, что Бен-Гурион собирает чемодан… Он повернулся к нам и сказал: «Вы пришли, чтобы ехать со мной или вы остаетесь?». Когда мы спросили: «Куда ты?», он ответил: «Сионистское движение изменило своему долгу. Оно не создало государство. Большинство готово заключить мир с англичанами. Я в полном отчаянии и организую новое сионистское движение». Тогда мы попросили его прийти на совещание группы Рабочей партии. Если там он наберет большинство голосов, то мы все останемся, а если меньшинство — то уедем вместе с ним».
После долгих и мучительных споров Бен-Гурион согласился и вместе с товарищами вернулся во дворец конгрессов, где проходило заседание группы. Словесная перепалка длилась всю ночь, затем перешли к голосованию. Бен-Гурион выиграл: большинство делегатов высказались в пользу «активного» Исполнительного комитета. В то же время, было сделано все возможное, чтобы убедить Вейцмана принять должность почетного председателя, от чего он категорически отказался. Всем, кто с ним беседовал, он отвечал: «Хватит с меня почестей!».
Твердо решив сохранить за собой пост председателя, он попытался повлиять на конгресс: он выставит свою кандидатуру только в том случае, если его предложение об участии в ближайшем съезде в Лондоне, который собирает британское правительство, получит широкое одобрение. Из-за этого разделился коалиционный союз между Бен-Гурионом и Сильвером: группа Рабочей партии «Мапай» высказалась в пользу участия, тогда как Бен-Гурион и палестинские делегаты были настроены против. Тем не менее они решили примкнуть к большинству и на пленарном заседании проголосовали за это предложение. Таким образом, Вейцман не выставил свою кандидатуру не из-за палестинцев, которые не были виновны в его провале.
В знак глубокого уважения конгресс решил не избирать нового председателя, а назначить Исполнительный комитет в составе девятнадцати человек, шестеро из которых представляли США. Бен-Гурион был вновь избран в руководство Исполнительного комитета и получил портфель министра обороны. Побежденный Вейцман вернулся в Лондон. Так закончилась эпоха: после десятилетней борьбы активный сионизм победил.
Но Вейцман не признавал себя побежденным. Он попытался силой свергнуть Бен-Гуриона, но сторонники не откликнулись на его призыв. Большего успеха он добился на дипломатическом поприще. Всемирно известный политический деятель, он бывал в Белом доме и сумел повлиять на Трумэна, настроив его на создание еврейского государства в Палестине. После провозглашения государства Израиль от стал его первым президентом, но горько сожалел, что Бен-Гурион «запер» его в принадлежащей ему резиденции в Реховоте.
Теперь достойным соперником Бен-Гуриона становится Бевин. Министр иностранных дел проявляет странное безразличие к судьбе еврейского народа, ставшего жертвой чудовищного геноцида.
Как и большинство людей с закаленным характером, Бевин проявляет дьявольское упрямство. Если он принял решение, то независимо от того, правильное оно или нет, он никогда от него не отступит. Чем больше его убеждать, тем больше он стоит на своем. Чтобы противостоять вооруженному восстанию и нелегальной иммиграции, он будет продолжать отправлять дополнительные войска и усиливать репрессии. Его решения вызывают резкие протесты в Палестине и США, что пробуждает в нем скрытый антисемитизм. На конгрессе лейбористской партии он обвиняет американцев в том, что они «помогают евреям эмигрировать в Палестину, поскольку не желают их видеть в Нью-Йорке». Возмущенная этим американская пресса доходит до того, что сравнивает его с Гитлером. Пока глава «Форин оффис» находится в Нью-Йорке и участвует в заседании Генеральной Ассамблеи ООН, полиции приходится выехать на бейсбольный стадион, чтобы помешать возмущенной толпе разорвать его на части и дать возможность выйти незамеченным. Это он инициатор трехсторонней конференции, которую проводит в Лондоне британское правительство. Палестинских арабов представляет делегация Арабского Верховного комитета, которая по наущению муфтия настаивает на полном прекращении еврейской иммиграции и немедленном создании независимого государства в Палестине. Делегаты категорически отказываются заседать в одном зале с сионистами. Не менее непреклонный Бевин сразу же отвергает всякую мысль о разделении или отмене «Белой книги», утверждая, что для арабов эти решения были бы неприемлемы. При таких диаметрально противоположных позициях нет смысла надеяться на какой-либо компромисс.
7 февраля рассыльный приносит в офис Сионистской организации на Грэйт-Рассел-стрит официальный пакет, в котором находится окончательный вариант текста с предложениями правительства Ее Величества. Основными положениями являются разделение Палестины на автономные округа, закрытие для иммиграции большей части страны и запрет на размещение новых поселений. Если Великобритания предполагает разрешить иммиграцию 96 000 евреев, растянув ее на два года, то вся последующая иммиграция будет зависеть от доброй воли верховного комиссара. «Это предложение будет категорически отвергнуто! — кричит Бен-Гурион. — Приманка в виде 4000 удостоверений в месяц не заставит нас поменять точку зрения!»
Четыре дня спустя арабская и еврейская делегации отклоняют план Бевина, который заявляет: «Поскольку предложения правительства Ее Величества не были приняты за основу дальнейших переговоров, правительство Ее Величества решило вынести проблему в целом на обсуждение в ООН». Значит, министр капитулировал. «Это конец только первой серии, — замечает Бен-Гурион, — может быть, самой важной… Теперь мы начнем серьезную борьбу, длительную и решительную».
Еврейский лидер обладает великолепным политическим чутьем. С самого начала своей активной жизни он чувствует, куда сместится центр тяжести событий и именно туда направляет всю свою энергию. В декабре 1946 года создание еврейского государства кажется гипотетичным; в феврале 1947 вопрос о нем еще не стоит. Но Бен-Гурион убежден, что его создание является исторической необходимостью и что это вызовет вмешательство арабских войск с последующей кровавой борьбой, а это значит, что главной задачей будущего государства становится подготовка к войне. Вот почему он покидает политическую арену и погружается в изучение военных проблем.