Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

Трухановский Владимир Григорьевич

ВИКТОРИЯ СТАНОВИТСЯ КОРОЛЕВОЙ

Английская монархия в первой трети XIX в. находилась в состоянии крайнего упадка. Корона — символ государства — была втоптана в грязь царствовавшей ганноверской династией, многочисленные представители которой достигли крайней степени разложения. Поведение царствующих особ и принцев королевской крови было известно не только узкому кругу сильных мира сего, но и практически всей сознательной части общества.

Царствовавшая с 1714 г. ганноверская династия, когда она сменила династию Стюартов, отличалась тем, что некоторые ее представители были психически ненормальными в точном значении этого слова и все они женились на принцессах из германских княжеств. Английские короли, начиная с Георга I, одновременно являлись и курфюрстами, а затем королями Ганновера — области, расположенной на северо-западе Германии, и монархами Англии.

В начале века

положение в королевском доме сложилось особенно трудное. Король Георг III имел семерых сыновей, но никто из них и из их детей не являлся законным претендентом на трон: их поведение и образ жизни не согласовывались с требованиями закона о престолонаследии. Старший сын, принц Уэльский, ставший в 1811 г. регентом при безумном отце, находился в связи с женщиной неподходящего происхождения и положения. Отец относился к нему (когда был во вменяемом состоянии) из-за его экстравагантного и распущенного поведения с явным неприятием. Когда встал вопрос о престолонаследии, принц бросил свою многолетнюю подругу и жену и женился на германской принцессе из княжества Брунсвик. Но и эта женитьба закончилась скандалом.

Герцог Йоркский был в долговременной связи с некоей г-жой Кларк и, по свидетельству историка, «единственный из королевского семейства обладал чувствами джентльмена». Джентльмен в стремлении к трону женился на принцессе из Пруссии, но у них не было детей. Герцог Кларенский много лет жил с актрисой, запутался в долгах, хотел жениться на богатом приданом, но дело окончилось неприятностями. Герцог Кумберлендский был, вероятно, самым непопулярным в стране. «Отвратительно безобразный», с «дурным и мстительным характером», «ожесточенно реакционным в политике», он подозревался в убийстве своего лакея и «имел любовную связь крайне скандального характера». И он, желая произвести на свет законного престолонаследника, женился на немецкой принцессе, но брак оказался бездетным. Герцог Сассекский был более приличным, имел склонность к литературе, собирал книги, но обе его женитьбы были признаны незаконными по закону о королевских бракосочетаниях. Герцог Кэмбриджский не был женат и жил в Ганновере. Кроме сыновей у Георга III было пять дочерей, но они по закону корону наследовать не могли.

Четвертым сыном Георга III был Эдвард, герцог Кентский. Молодые годы он провел на службе в армии, бывал в Гибралтаре, Канаде, Вест-Индии. В 1802 г. когда восстал гарнизон Гибралтара, герцог Кентский был послан на усмирение восставших. В английских традициях было суровое подавление подобных возмущений, но королевский сын проявил такую жестокость, что его поведение вызвало широкое возмущение в стране, и на этом военная карьера герцога Кентского закончилась.

Содержания, выделяемого парламентом для принцев королевской крови, при разгульной жизни, которую они вели, им не хватало, и они залезали в долги к ростовщикам, отгоняя неприятные мысли о том, когда и как кредит будет погашен. Таково было положение всех, включая и герцога Кентского. Он был в долгу как в шелку, хотя имел доход в 42 тыс. фунтов стерлингов в год.

Когда началась «погоня за невестами» и принцы, оставив уютные и приятные дома, где они жили в свое удовольствие с милыми им женщинами, бросились искать высокородных немецких принцесс, в этой гонке, призом в которой был английский трон для себя или своего отпрыска, принял активнейшее участие и четвертый сын Георга III. В семье его не любили, поэтому, когда он уехал в Германию, все были рады.

В 1817 г. надежды на наследника трона концентрировались вокруг принцессы Шарлотты, дочери регента, бывшей замужем за принцем Леопольдом из дома немецких князей Кобургов. Принцесса ожидала ребенка, который и мог наследовать английский престол. Герцог Кентский предусмотрительно культивировал добрые отношения с Шарлоттой. Ее отец был против брака с Леопольдом, а герцог помогал молодым людям, переправлял их письма, и, когда брак все же состоялся, он мог рассчитывать на доброжелательное отношение к себе.

6 ноября 1817 г. принцесса Шарлотта скончалась от родов, умер и ребенок. Вопрос наследования стал еще более актуальным. Герцог Кентский, заручившись горячими рекомендациями Леопольда, повел атаку на старшую сестру его — Викторию, дочь герцога Сакс-Кобургского. Правда, она уже побывала замужем, но муж умер, оставив ее с сыном и дочерью. Поначалу Виктория отказала герцогу, но он не стушевался и продолжал добиваться ее руки.

Вопрос престолонаследия, конечно, играл роль, но у герцога Кентского был и более неотложный побудительный мотив: его душили долги. Принцесса-немка сама была бедна как церковная мышь. Надежда была на благодарность парламента. Герцог рассуждал так: он женится на Виктории Кобургской, исполняя свой общественный долг, с тем чтобы обеспечить должное престолонаследие, и, следовательно, его поступок заслуживает определенного

признания со стороны всей страны, которая не может не испытывать к нему благодарности. Его, конечно, не интересовала моральная признательность. У него перед глазами был пример брата, герцога Йоркского, который тоже женился с целью произвести на свет законного наследника. За этот «подвиг» брат получил от парламента материальное вознаграждение в виде ежегодных 25 тыс. фунтов. Чем он, герцог Кентский, хуже брата, почему парламент будет непоследователен в отношении его? Тем более что у него есть дополнительное основание рассчитывать на «признательность страны». Бракосочетаясь с немецкой принцессой, он идет на большую жертву — разрывает отношения с любимой женщиной. 27 лет он прожил с некоей мадам Сен-Лорен, которая «никогда не была актрисой, происходила из хорошей семьи», хотя и не настолько хорошей, чтобы ее отпрыск мог стать законным наследником английского трона. Парламент по английской традиции не может не следовать прецеденту, установленному в подобном случае с герцогом Йоркским. «Я соглашусь с аналогичным решением, — говорил герцог, — и даже не буду предъявлять претензий по поводу того, что реальная стоимость фунта стерлингов за время, прошедшее после решения по делу Йорка, значительно упала».

По этой же схеме размышлял и его брат, герцог Кларенский. Как жены немецкие принцессы не привлекали членов английской королевской семьи: они явно не обещали особых удовольствий семейной жизни и, конечно, не шли ни в какое сравнение с теми незнатными женщинами, в объятиях которых герцоги счастливо жили много лет. Но обстоятельства вынуждали сделать «патриотический выбор», и герцог Кентский 29 мая 1818 г. сочетался браком с Викторией, принцессой Сакс-Кобургской. Не желая отставать в гонке за невестами-принцессами, герцог Кларенский 11 июня женился на дочери герцога Сакс-Мейнингена.

В 1987 г. по случаю 150-летия восшествия на престол английской королевы Виктории в Англии был поднят большой рекламно-пропагандистский шум. Вышло много книг. Би-би-си провела серию специальных радиопередач, через телевизионные экраны прошли телевизионные сериалы, выступали политики и публицисты. Материалы радиопередач и телевизионных серий опубликованы в виде отдельных книг, представляющих современную, более свободную, чем ранее, точку зрения на королеву Викторию.

В книге, изданной Би-би-си, речь идет и о женитьбе герцога Кентского на матери будущей английской королевы. Авторы Ричард Маллин и Джеймс Мэнсон со свойственной им публицистической остротой замечают, что «королевская семья неожиданно продемонстрировала полезный талант — способность организовывать блестящие бракосочетания». Это сказано в связи с женитьбой герцогов Кентского и Кларенского. И далее авторы продолжают: «Германский канцлер Бисмарк с характерной для него вульгарностью называл немецкие княжеские дома „племенной фермой Европы“. В результате такого положения невесты и женихи из своих крохотных герцогств внедрялись в большинство королевских домов Европы». Авторы передач Би-би-си не оспаривают смысла характеристики, данной Бисмарком, расценивая лишь ее форму как несколько вульгарную. Форма формой, а суть Бисмарк изложил точно, что подтверждает история Европы, и прежде всего таких стран, как Англия и Россия.

Поначалу обоих английских герцогов, женившихся «по государственным соображениям» в 1818 г., ожидало горькое разочарование. Парламент нарушил английскую традицию и пренебрег своим же собственным прецедентом. Правительство предложило увеличить выплачивавшееся им содержание, но палата общин отклонила это предложение. Причину объяснил герцог Веллингтон, бывший в это время членом правительства. Эти герцоги — проклятые тяжкие камни на шее правительства. «Они оскорбили — лично оскорбили — две трети джентльменов Англии. И стоит ли удивляться, что джентльмены отомстили им в палате общин? Это была их единственная возможность, и я думаю, что они поступили правильно, воспользовавшись ею».

Герцог Кентский жил в немецком княжестве вместе с женой (так было дешевле) и здесь же вскоре узнал, что у них будет ребенок. Новость и долгожданная, и весьма приятная. Сразу же возникла необходимость перебраться всем семейством в Англию. Родиться должны были наследник или наследница английского престола, и было крайне необходимо, чтобы само рождение произошло на английской земле. Младший брат, герцог Сассекс, торопил брата: «Что касается юридической необходимости для герцогини приехать в Лондон и рожать здесь, то мнения на этот счет могут быть разные, но что касается чувства, то в этом не может быть сомнений. Джон Буль (собственное имя, являющееся воплощением Англии. — В. Т.) — очень странное животное, и его нужно обхаживать. Ты увидишь, как трудно вдолбить ему в голову, что его монарх, хотя и родился в другой стране, не является чужеземцем. Это ты должен любой ценой предотвратить».