Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

Трухановский Владимир Григорьевич

В апреле 1846 г. Бентинк неохотно — он знал, что не подходит для этой роли, — согласился возглавить протекционистов в палате общин, пока не подыщут кого-либо другого. Одновременно было решено, что лидером партии в палате лордов будет лорд Стэнли, наследник титула графов Дерби — одного из самых богатых и политически влиятельных семейств страны. Реальным лидером партии стал Стэнли, Бентинк был как бы его заместителем по палате общин. Он согласовывал все основные вопросы со Стэнли и как норму принимал его руководство. 8 июля на одном из важных приемов Бентинк официально приветствовал Стэнли как лидера партии в обеих палатах парламента. Так в консервативной партии началась эпоха Дерби, растянувшаяся на два десятилетия. В 1851 г., после смерти отца, Стэнли унаследовал титул и стал именоваться графом Дерби.

Оппозиция со стороны

консерваторов в обеих палатах была вялой, неэффективной. Правительство Рассела не испытывало серьезных неудобств. В 1855 г. Гладстон писал в «Квотерли ревью»: «Правительство лорда Джона Рассела вообще едва ли встречается с оппозицией. Время от времени консерваторы во главе с лордом Бентинком и Дизраэли собираются и договариваются, как голосовать по вопросам, касающимся протекционизма. Но не существует организованного штаба политических деятелей, наблюдающего ревнивым оком за положением дел и регулярно критикующего действия правительства, когда подворачивается случай применительно к каждому из его подразделений». Протекционисты выступали против отмены Навигационных актов, что вытекало из их отношения к свободе торговли. Стэнли считал, что «нет никаких общественных оснований для активной оппозиции правительству». Почему? Во-первых, партия была расколота и не смогла бы создать устойчивое правительство, свергнув кабинет вигов; во-вторых, вероятно, все больше и больше вызревали в ее рядах сомнения, что протекционизм — действительно лучшая экономическая политика для страны. Бентинк ворчал в адрес Стэнли, что в палате лордов процветает «прямой пилизм».

Лидерство Бентинка в палате общин закончилось в 1847 г., когда он подорвался на религиозном вопросе. На выборах 1847 года в пятый или шестой раз прошел в парламент от лондонского Сити известный банкир Лайонел Ротшильд. Ранее он не занимал свое место в парламенте, так как не мог употребить в присяге слова «по истинной христианской вере». Теперь в палату общин был внесен билль, предусматривающий случаи вроде ротшильдовского — измененный текст присяги без этих слов. Проблема была сложнее, чем данный конкретный случай, ибо длительная борьба шла также относительно взаимоотношений между протестантами и католиками. Бентинк всегда выступал за «еврейскую эмансипацию», поэтому Стэнли посоветовал ему при голосовании соответствующего билля проголосовать тихонько «за» и не раздражать рьяных протестантов. Но Бентинк был упрям, не гибок. И когда в декабре 1847 г. началось обсуждение соответствующего билля, он энергично выступил в его поддержку, «против религиозного фанатизма». Произошло то, чего опасался Стэнли. Билль был принят палатой общин, [4] но выступление Бентинка привело к его уходу с поста лидера партии в палате общин. Некто У. Бересфорд прислал ему от имени недовольных консерваторов письмо, в котором сообщал, что он «более не пользуется доверием партии». Бентинк был возмущен тем, как протестанты набросились на него, и тут же заявил, что уходит в отставку. Его не стали уговаривать остаться, так как он был ко всему прочему и человеком, мешавшим воссоединению расколотой партии.

4

Л. Ротшильд 5 раз избирался в парламент, но безрезультатно. Лишь в 1858 г. был окончательно принят закон, позволивший ему занять свое место в палате общин.

Для Бентинка это было большим ударом. Он к своим обязанностям лидера протекционистов-консерваторов относился очень серьезно. Чтобы иметь возможность целиком отдаться политической деятельности, он порвал с ипподромами и распродал свои конюшни призовых лошадей, так и не сумев завоевать приз Дерби. Ни сам Бентинк, ни его друзья сразу не осознали той жертвы, на которую он пошел. Это определилось в мае 1848 г., когда приз Дерби взяла лошадь Сарплис, ранее находившаяся в конюшнях Бентинка и проданная им вместе с другими.

Скачки Дерби проводятся ежегодно на ипподроме Эпсом, близ Лондона; на них собирается высший свет, включая королевскую семью. На следующий день после этого несчастного Дерби Дизраэли нашел Бентинка в библиотеке палаты общин. Он стоял у книжных полок с каким-то томиком в руке и был крайне удручен. Дизраэли пытался утешить друга, но тот отвечал каким-то рычанием. В ответ на успокаивающие слова Дизраэли Бентинк наконец со стоном

произнес: «Вы не знаете, что такое Дерби». Дизраэли ответил: «Нет, я знаю, это голубая лента скачек». «Да, — повторил Бентинк, — это голубая лента скачек. Всю свою жизнь я добивался ее, и во имя чего я принес ее в жертву!» Последнее явно относилось к политике.

Найти замену Бентинку оказалось намного труднее, чем убрать его. Опять поначалу кандидатура Дизраэли даже не рассматривалась. Причины были все те же: происхождение, занятия литературой, «безземельное положение», а также манера поведения в парламенте. Но постепенно стало обнаруживаться, что все старые, выглядевшие безупречными ведущие фигуры консервативной партии не подходят на роль ее постоянного лидера. Шансы Дизраэли возрастали. Выход из игры Бентинка привел к тому, что его активные сторонники перешли на сторону Дизраэли и стали усердными адвокатами. В этих условиях формировалась позиция Стэнли, слово которого было решающим. Он сдержанно и настороженно относился к Дизраэли, многое в нем не импонировало Стэнли, но он был мудрым политиком и понимал, что в сложившейся сложной ситуации способности Дизраэли надлежит использовать в интересах партии. Однако наличие недоброжелателей у Дизраэли очень усложняло эту проблему.

Стэнли последовательно шел к своей цели. Он предложил Дизраэли, чтобы лидерство в партии осуществлял триумвират: Дизраэли и еще два деятеля. Дизраэли, считавший, что по справедливости он должен стать единоличным лидером, отказался. Стэнли напомнил ему, что ранее он соглашался участвовать в похожей комбинации. Дизраэли ответил, что он соглашался на это на условиях равенства вместе с Джорджем Бентинком. «Но я, Дизраэли, авантюрист и не хочу соглашаться на положение, которое даст возможность партии использовать меня в дебатах, а затем отбросить в сторону». Стэнли ответил, что избрание лидера в палате общин — это вопрос, который должны решать члены партии — депутаты парламента, а не он, Стэнли. Они выдвинули веские возражения против того, чтобы Дизраэли был лидером в единственном числе, и он в этих условиях не может пытаться заставить их изменить свою позицию.

Дизраэли стоял на своем. Он знал, что консерваторы нуждаются в его активной работе в палате общин, и поэтому заявил Стэнли, что он «не будет вмешиваться в какие-либо партийные комбинации, будет рад оказать партии независимую поддержку, но что выступать он будет только в тех случаях, когда это будет его устраивать. Это будут выступления индивидуального члена палаты. Он хочет уйти в сторону и посвятить по крайней мере часть своего времени литературе». Дизраэли вел игру, и игру опасную (он любил риск): ведь Стэнли мог развести руками и ответить: «Ну что ж, желаю вам успеха».

Но Стэнли не хотел терять Дизраэли. Он объяснил, что, заняв такую позицию, Дизраэли в конце концов утратит весь свой авторитет. «Ваше предложение, если оно имеет какой-либо смысл, приведет к тому, что мы совсем потеряем вас». Подчеркнув невозможность для Дизраэли действовать в одиночку, Стэнли объяснил: «Я не буду применять к Вам эпитеты, которые Вы сами применяете к себе. Но я скажу Вам, что существуют определенные настроения — Вы можете называть их предубеждениями, если это Вам нравится, — которые порождают у многих наших друзей желание, чтобы человек, призванный руководить ими, имел определенное положение и влияние. Обстоятельства пока не позволили Вам приобрести их». Стэнли говорил, что его предложение в сложившихся обстоятельствах в наибольшей степени отвечает интересам честолюбивого человека. Он заметил, что в триумвирате будут люди, которые по своим способностям не смогут противостоять Дизраэли. Это был прозрачный намек, что Дизраэли будет там хозяином положения. Дизраэли поблагодарил Стэнли за внимание и откровенность, но заявил, что его решение остается неизменным.

Стэнли на самом деле говорил откровенно. Он знал, что в консервативных кругах существует убеждение — его выражал Бересфорд, — что лидером не обязательно должен быть человек, обладающий самыми выдающимися способностями. Важно не это, а его социальное положение и личное влияние. Сам Стэнли был целиком и полностью согласен с этим принципом. Итак, человек со способностями вызывает сомнение и подозрения, лучше его использовать ограниченно, а хозяином положения, лидером, наделенным властью, лучше сделать своего, хотя и не блещущего талантом. Такова была «кадровая политика» в середине XIX в., в основе которой лежали определенные черты человеческой натуры.