Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации
Шрифт:
– Я сейчас поясню. В Москве Холтофа оставлять нельзя, так?
– Наверное, - пожал плечами командир.
– А если мы объявим, что он воздушный пират...
– Кто?!
– Террорист. То тогда по закону, раз он совершил преступление в американском самолете, то есть на территории США, его отправят обратно в Америку для того, чтобы судить. За этим я поручаю проследить вам.
– Как? Вы разве не полетите с нами обратно?
– Нет, к сожалению, мне еще придется уладить кое-какие дела в Москве. Но буду рад еще раз встретиться
– Правда?
– глаза Квикли загорелись.
– Можете записать мой домашний телефон. Я живу в самом центре Вашингтона...
– Я думаю, не стоит, - поморщился Стадлер.
– Если что, я найду вас в талефонной книге.
В дверь просунулась голова стюарда:
– Он начинает приходить в себя...
– Кто?
– спросил Квикли.
– Хрен в пальто!
– пробормотал Стадлер и поспешил в салон.
– Да!
– на пороге он обернулся.
– И скажите экипажу, чтобы держали язык за зубами.
– Да они скорее умрут...
– начал божиться командир, но Стадлер дальше слушать не стал.
Два стюарда стояли у кресла связанного Холтофа, готовые броситься на него в любую секунду. Сам связанный, дергая головой, смотрел вперед безумными глазами и мычал. Стадлер склонился над ним:
– Не желаете еще коньячку, Холтоф?
Тот перевел взгляд на Стадлера, лицо его исказилось от ужаса, и он снова потерял сознание.
А советолог несколько раз задумчиво прошелся из конца в конец салона, пытаясь угадать, в ком именно из пассажиров Холтоф углядел русского разведчика, но так ничего и не решив, вернулся на свое место. Переживания сегодняшнего дня дали о себе знать - Стадлер быстро забылся глубоким сном.
А в грузовом отсеке самолета, в контейнере с гуманитарной помощью, тяхело дыша, лежал бледный, мокрый от пота Евлампий. Бедняга очень плохо переносил самолет.
ГЛАВА 6
Москва. Лубянка. Комитет государственной безопастности. Кабинет поолковника Семинарда. 25 октября. 17-30 по московскому времени.
В кабинете, кроме его хозяина, резидент Евлампий (он же полковник КГБ Бабель) и машинистка - стареющая блондинка с очками на крупном носу.
– Адольф Петроович, - доброжелательно улыбаясь, проговорил Семинард.
– Я вам в пятый раз объясняю, что никакого Хохлова у нас в аппарате нет. Ровно как и никакого Карла-Хайнца Холтофа. Посудите сами: какой нам резон забрасывать человека в Америку под немецкой фамилией?
Полковник Бабель опустил голову.
– Но я же собственными ушами слышал.
– сказал он.
– Дорогой Адольф Петрович, - еще шире улыбнулся Семинард.
– В том состоянии, что мы извлекли вас в аэропорту из контейнера, вам могло послышаться все, что угодно.
– Ну а этот Козберг?
– с надеждой в голосе спросил Баель.
– Что вы про него узнали?
– Ничего, - развел руками Семинард.
– Ровным счетом ничего. Мы проверяли на таможенном контроле: ни Козберги, ни Озберги, ни даже Озборны досмотр там не проходили.
–
– задал вопрос Бабель.
– Да, это так.
– согласился Семинард.
– Вот видите!
– обрадовался Бабель.
– Как я мог об этом узнать, не слыша их разговора в грузовом отсеке?
– Не знаю.
– признался Семинард.
– Послушайте, - сказала вдруг машинистка.
– Я в прошлом году летала к сестре в Тамбов, так на самолете бортпроводница представила нам весь экипаж.
– Зачем?
– не понял Семинард.
– Понятия не имею.
– пожала плечами женщина.
– Может, для того, чтобы знать, на кого в суд подавать, ежели чего случиться.
– Вы слышали?
– обратился к Бабелю Семинард.
– Все очень просто объясняется: фамилию командира вы и в самом деле услышали, а все остальное вам... ну, скажем так, приснилось.
Бабель закрыл руками лицо.
– Ну, будет, будет, Адольф Петрович.
– стал успокаивать его Семинардд.
– Давайте забудем об этом, поговорим лучше о деле Свиньи, информацией о котором вы распологаете.
Машинистка вставила в машинку новый листок. Бабель продолжал сидеть , закрыв лицо, и не двигаясь.
– Адольф Петроович!
– позвал Семинард.
– Ау! Вы не уснули?
Тот с усилием оторвал от лица руки и полными отчаяния глазами посмоотрел на склонившегося над ним полковника.
– Я не помню.
– сказал он.
– То есть как?
– открыл рот Семинард.
– Что-то с памятью моей стало.
– пожаловался Бабель.
– Тут помню, он указал на левую часть черепа, - а тут - нет. Пока резиновой дубинкой по голове не получил, - все знал. А теперь, хоть убейте, - какая-то черная дыра...
– Ну хорошо, - Семинард сел, закурил "Стрелу". Машинистка закашлялась.
– То есть хорошего-то как раз мало. Мы заплатили деньги за вас, за ваше освобождение... Так что извольте уж вспомнить. Давайте начнем по порядку. Вас забрали в полицию, так? За что?
– За тех двух негроа.
– А эти негры , что вы с ними не поделили?
– Они хотели воспользоваться моей задницей...
– Фу-у-у!
– скривился Семинард. Машинистка покраснела.
– Это писать?
– спросила она.
– Да нет, конечно! Адольф Петрович, что вы такое городите?
– Они хотели моей задницы, - упрямо повторил Бабель.
– А потом выпустили бы мне кишки. Что я мог сделать?
– Обратиться в полицию, - посоветовал Семинард.
– Не было там полиции, а у меня не было времени - я секретный разговор подслушивал.
– Что за пазговор?
– насторожился Семинард.
– Вы ничего не сказали о нем.
– Разговор из громкоговорителя на улице.
– Ничего себе - секретный!
– Семинард раздавил окурок в пепельнице. А вы уверены, Адольф Петрович, что не подслушали радиопостановку?