Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации
Шрифт:
Лопнуло со звоном стекло, и в комнату влетело средних размеров яблоко.
– Айвар хочет сказать, что баня готова, - пояснил Стерлингов.
– Но малыш опять переусердствовал в выразительных средствах. Пойдемте, Филипп, пар костей не ломит.
Через полтора часа оба, распаренныне и разомлевшие, сидели на террасе и пили чай с заварными пирожными. Послышался шум подъехавшей машины. Стадлер посмотрел в окно: из серебристого "Мерседеса" вылез Лупиьш и, распахнув заднюю дверь, выпустил небольшого роста человечка с кейсом в руке.
– А вот и наш друг, - сообщил Стелингов.
–
Внизу заскрипела дверь, раздались шаги по лестнице и человек с кейсом показался в дверном проеме.
– Ефим Львович Кепарасик, - представил вошедшего Стерлингов.
– Прошу любить и жаловать.
– А это, - указал он на Стадлера, - мой американский друг, мистер Розенблюм.
У Кепарасика оказалось очень подвижное живое лицо и костлявая рука. Пока он с усердием тряс ладонь советолога, лицо его поочердно озарялось изумлением, благоговением и восторгом.
– Вы к нам по делу , или как?
– спросил Кепарасик, стараясь заглянуть Стадлеру в глаза.
– Или как, - ответил тот, растирая ладонь.
– Мистер Розенблюм - врач, - выручил его Стерлингов.
– Он изучает влияние различных препаратов на организм. И я подумал, что вы, Фима, сможете быть полезны ему.
– О Боже, о чем разговор!
– вскричал Кепарасик, и лицо его стало воплощением полного счастья.
– Всем, чем могу, мистер Розенблюм, всем, чем могу!
– Ефим Львович тоже в какм-то смысле доктор, - сказал советологу Стерлингов.
– Но это его хобби. В основном же он - химик, причем, смею заметить, химик гениальный.
– Ох, зачем же вы мне так льстите, - потупил взор Кепрасик.
– Я лишь один из многих...
– Пусть нас рассудят потомки, - философски заметил Стерлингов.
– А вы , Филипп, не стесняйтес, попросите доктора продемонстрировать свое богатство.
– Э-э-э... Ефим... Э-э-э...
– начал Стадлер.
– Док!
– бросился ему на выручку Кепарасик.
– Зовите меня просто док!
– Хорошо, док, - пробормотал Стадлер.
Кепарасик положил свой кейс на стол, щелкнул замками. Взору советолога открылось неимоверное число рзноцветных ампул, с маниакальной педантичностью разложенных каждая по своему кармашку. Кепарасик, горделиво выпятив грудь, стоял, ожидая реакции. Стадлер молчал.
– Превосходно, превосходно!
– восхитился Стерлингов.
– Доктор Розенблюм просто слегка озадачен, что перед ним ампулы, он привык иметь дело с таблетками, так ведь, Филипп?
Советолог неуверенно кивнул.
– Ему нужны кое-какие комментарии, - продолжил Стерлингов.
– Западная система образования способна дать лишь весьма поверхностные знания. Вместо того, чтобы содрать с них побольше денег.
– Да-да, конечно, - посочувствовал Кепарасик, и на лице его собрались тысячи морщинок.
– Я сейчас все объясню. Эти штучки предназначены для внутренних инъекций и содержат психотропные вещества. С их помощью можно лишить человека возможности управлять собой, превратить его в сомнамбулу. Вот это, к примеру, - он указал на красные ампулы, - метапроптизол, или так назыаемое "лекарство против страха", это - "сыворотка правды", с ее помощью у человека развязывается
Стадлер смотрел в кейс как баран.
– Замечательно, просто великолепно!
– подал голос Стерлингов.
– Мистер Розенблюм выразил желание купить у вас всю эту коллекцию вместе с кейсом и инструкцией по эксплуотации.
Кепарасик со Стадлером одинаково изумленно уставились на него:
– Купить?!
– Да, купить. Не знаю, чему вы оба так удивлены. Сколько вы дадите за это деноег, Филипп?
Стадлер стал переминаться с ноги на ногу.
– Не мелочитесь, мой друг, - подзадорил его Стерлиногов.
– Овчинка стоит свеч.
– Шестьдесят пять рублей, - выцедил наконец советолог.
– Мистер Розенблюм предлагает вам четыре тысячи пятьсот долларов, сообщил Стерлингов Кепарасику.
– О, Боже!
– советолог упал в кресло.
Кепарасик тоже зашатался , но остался стоять, упершись ногами в стол.
– Мне остается только поздравить вас с удачно свершившейся сделкой, господа-товарищи, - заключил Стерлингов.
– Деньги, Фима, получите сегодня же.
Терраса поплыла перед глазами Стадлера и он лишился чувств.
– Это от счастья, - пояснил Стерлингов.
– Сделайте ему укольчик, и можете ехать в банк, Фима.
Сзади раздался грохот. Стерлингов обрнулся: доктор Кепарасик лежал на полу, неестественно вывернув ноги.
– Боже, какие мы нежные, - усмехнулся Стерлингов и, приоткрыв дверь, крикнул: - Айвар, детка, где у нас нашатырь?
ГЛАВА 14
Москва. Проспект Вернадского, д.54. 4-х комнатная квартира на третьем этаже. Первый день ноября. Полпервого ночи.
В гостинной, за журнальным столиком - генерал-майор Скойбеда. На нем выношенное на коленях трико и шлепанцы без пяток. Жена и дети давно спят, Скойбеда подклеивает листья ясеня в гербарий.
В дверь позвонили.
– Кого еще черти по ночам носят?
– буркнул Скойбеда и пошел в прихожую.
– Кто это?
– спросил он, приложившись ухом к замочной скважине.
– Валерий Михайлович, это Семинард, - послышалось из-за двери.
– Открой, дело есть.
– Ты шо, Жорка, спятил? Полпервого пробило, - Скойбеда открыл.
На пороге стояли трое: один двухметровый с бычьей шеей и недобрым лицом, второй - улыбающийся, симпатичный, в черных очках. Третьего Скойбеда рассмотреть не успел: двое первых цепко схватили его за руки. Он хотел закричать, но этот третий, которого он не разглядел, вонзил ему в шею небольшой шприц. Генерала стало неодолимо клонить ко сну...
– Мама дорогая, - прошептал он прежде, чем отключиться.
– Четко сработано, - похвалил Стадлера Стерлингов.
– Вы что, оканчивали курсы медсестер?
Советолог не ответил, у него дрожали губы.
– Значит так, - распорядился Стерлингов.
– Держите его, Филипп, только крепко - ну и здоров же, кабан!
– А я сейчас...
Он снял ботинки и в носках прошел в гостиную, огляделся, подошел к секретеру, достал из-за пазухи большой синий альбом в твердой обложке, сунул его на полку рядом с дюжиной таких же и только после этого вернулся к двери.