Берега Ахерона
Шрифт:
Римлянин на четвереньках подполз к алтарю, поцеловал ноги жреца и блаженно растянулся на каменном ложе. Тело легионера конвульсивно дергалось, словно пребывало в объятиях любимой женщины, и Андрею послышался томный стон призрачной красавицы.
Жрец вооружился дубинкой, обшитой мягкой кожей, и приготовил кинжал с лезвием из голубоватой стали. Скоро, очень скоро богиня утолит жажду и обретет новые силы. Жаль, что презренный краснопузый попадет не в царство Аида, а в заросли асфодела. Стоп! Какой такой большевичок? Презренный римлянин, выкормыш капитолийской волчицы, поджавший хвост при одном запахе стигийской стаи. Короткий, почти без замаха, удар
Глава 15
«Любопытно юнцу — этот камень молчит.
Твердость парню к лицу — этот камень молчит.
Сколько весен и зим он убил на разгадку!
Жизнь подходит к концу — этот камень молчит».
Андрей очнулся возле прогоревшего костра от непонятного шума в одной из ближних палаток. Сначала раздался истошный вопль, а затем из матерчатого домика выскочил партизанский фельдшер, держась обеими руками за ягодицу. Вслед за эскулапом медно-красной молнией загрохотал тазик для пускания крови. Полог откинулся и на свежий воздух вырвался Дроздов с окровавленным ланцетом.
— Твою мать! — рычал подполковник, — Сволочь трактирная! Крокодил черноморский! Значит, пока я спал, меня перетащили в горы! Кровососы!
Дроздов схватил первую попавшуюся трехлинейку и пару раз выстрелил в воздух. Из палаток, прямо в исподнем, выбегали люди, лихорадочно хватали оружие и оглядывались, ища врагов атаковавших лагерь.
— Саша, прекрати! — крикнул Морозов, и его друг от неожиданности вздрогнул, отшвырнул оружие и погрозил кулаком орущему фельдшеру.
Турки успокоились, покричали, вспомнили пару десятков шайтанов и разошлись по своим делам. Дроздов, все еще злой как черт у адского котла, плюхнулся рядом с другом и мрачно посмотрел на него.
— Рассказывай, муфлон горный! — процедил Александр, — Что это за балаган, в котором чирикают кракозяблики?
— Вот сиди, командир, и слушай! — хмуро отрезал капитан, — Крокодилы в горах не ревут!
Андрей долго рассказывал историю их одиссеи и Дроздов, надо отдать ему должное, внимательно выслушал до конца, изредка уточняя те или иные моменты.
— Занятно! — вздохнул Александр, — Жертва говоришь? Покажи пергамент с договором!
— Иди ты знаешь куда? — огрызнулся рассказчик, — Все было как во сне, но факты вещь упрямая. Ты очнулся, вышел из комы и теперь зудишь, хотя мог бы и поблагодарить за участие.
— Спасибо, господин Фауст! И каковы условия договора? Чур, в следующий раз краснопузого буду резать я! Пусть во сне, но приятно, черт возьми!
К друзьям устало подошел Фарид, удивленно посмотрел на Дроздова и присел рядом, угостив присутствующих папиросами.
— Господин Лемке! Как Ваше здоровье? Я Фарид, начальник штаба партизан!
— В ушах немного звенит, и нос чешется, а так ничего, — буркнул Дроздов и закашлялся от едкого папиросного дыма.
— И слава Аллаху, однако, с нашим лекарем поступили жестоко! Зря Вы так с ланцетом! — покачал головой Фарид, — Господин Фростер! Вы всю ночь сидели
— До полуночи наверняка, а там…,- ответил Морозов, — Что-то случилось?
— Человек пропал! — вздохнул Фарид, — Все утро искали! Генерал будет в бешенстве! Мой проводник покажет Вам дорогу!
— Проводите нас в Эрегли! — согласился Морозов, — Надо обследовать тамошние предгорья.
— Можно и в Эрегли, — согласился Фарид, — После завтрака и отправитесь!
— Спасибо за гостеприимство, — ответил Андрей.
К костру подходили остальные офицеры отряда, обменивались любезностями и косились на виновника утреннего переполоха. Повар суетился возле котла и ароматный запах похлебки напомнил, что голодный желудок не лучший советчик. Арвидас очнулся примерно в одно время с Дроздовым, но его менее бурное пробуждение обошлось без жертв и разрушений. Литовец, шатаясь, словно пьяный, вышел из палатки и долго осматривался без тени удивления на лице. Арвидаса знобило, и он подошел к костру, возле которого отдыхали его спутники.
— С пробужденьицем, святоша! — громко сказал Дроздов.
— Лунная Дева, крови отведав, довольна, Гекатомбою пышной во мраке Аида, На берега Ахеронта спешите, к вершине скалистой, К Акрополю, что основал Гнесиорх из Мегары священной!— Началось! — схватился за голову Дроздов, — Ахеронт это куда? Где трехголовый кобель воет? Все там будем, рано или поздно!
— Шхуна на Севастополь ждать не будет! — вздохнул Морозов, — Собираемся!
— Без полуштофика? — обиделся Дроздов, — Вы там с этой Лунной ведьмой на короткой ноге, так пусть разрешит хотя бы четверть штофа в день, а то руки дрожат! Не такая уж и большая плата для наемника.
— Не юродствуй! — попросил Морозов, — Арвидас! Вот наказание божье!
Поручик встал и, словно марионетка, направился к ближайшим кустам, вооружившись кухонным ножом.
— Оставь его! — хихикнул Дроздов, — Пусть человек спокойно зарежется!
Арвидас, к величайшему огорчению подполковника не покончил с собой, а вернулся с целым букетом трав, источавших горький приторный запах.
– Чего ты приволок, юродивый? — вспыхнул Дроздов, — Советую перекусить, сударь! Скоро выступаем, а духанов по дороге нет!
Арвидас, между тем, аккуратно разложил травы в тени дерева, взял свою миску и без аппетита поел.
— Ты хоть знаешь где искать это? — поинтересовался Дроздов у друга, сосредоточенно курившего папиросину.
— Понятия не имею! — ответил Андрей, — Помню, когда я был гимназистом, нас из Херсонеса выгонял Карл Казимирович. Выгонял, когда был не в настроении, но бывало, рассказывал уйму интересных вещей. Основали город переселенцы из Гераклеи и запрятать Палладий должны были аналогично. Карл Казимирович предполагал, что Палладий хранился в храме Девы, хотя Лепер был другого мнения.
— Напустил тумана! Не видно ни зги! — констатировал Дроздов, — Как выглядит этот Палладий, ядри его за ногу?
— Не знаю!
— Вот за что я тебя люблю, Андрэ, так это за конкретность! — улыбнулся Дроздов, принимая от одного из офицеров кружку второсортного виски, — Тьху! Стерва твоя богиня, как и все бабы!
Фарид надолго скрылся в штабной палатке, а когда вернулся, то был бледен, что сама смерть. Видно гнев партизанского полковника обрушился, словно лавина в ясный день и эта самая лавина похоронила не только планы Фарида.