Берега Ахерона
Шрифт:
— Я Вас понимаю, товарищ, но если Нафферт мог сделать эликсир ярости, то почему он не мог сделать какой-нибудь бальзам защиты? Так вот! Надо срочно нейтрализовать агентов врага любыми средствами! Вопросы есть? Понятно! Действуйте, товарищи!
Выйдя из кабинета начальства, Алкснис и Фишман переглянулись и, по молчаливому согласию направились в кабинет Иосифа, чтобы допросить мадам Гросснер. За время отсутствия ничего не изменилось, разве что люцифугов прихвостень освободил следовательское место и пристроился за спинкой стула, да на столе появилась солидная стопка бумаг на подпись.
— Товарищ Фишман! — заглянул в комнату
— Что случилось? Да не тяни! Мы сейчас с товарищем Алкснисом расследуем одно и тоже дело!
— Довели, понимаешь, дамочку! — начал Игнат Поликарпович, — Не откачали!
— Кого? — зевнул Фишман.
— Да эту же самую, как ее! Гросснер!
— Что-о? — выронил Иосиф папиросину, и растерянно посмотрел на Алксниса, — Но как?
— Да как! Обычно! Проглотила какую-то гадость! И где прятала, черт его знает! Не иначе кто передал! Караульных будете допрашивать?
Иосиф кивнул головой, сжал кулаки и с ненавистью посмотрел на призрака.
Глава 12
«Здесь ветра нет, невидно птичьих стай…
Трава и камни — вот и вся отрада.
Покой и тишь… Но этот странный рай
Лишь тонкой гранью отделен от ада…»
Ночь выдалась невероятно темной, тихой и почти беззвучной. Небо еще с вечера заволокло тяжелыми грозовыми тучами и казалось, что каждый вздох давался с невероятным трудом. Даже нервы этой ночью казались струнами, натянутыми настолько, что коснись их, и они лопнут, разрывая жалобным криком полночь. Впрочем, до полуночи еще было далековато, хотя возникало ощущение, что всякая и разная мерзопакостная нечисть уже отправилась на свою традиционную охоту.
— Новолуние сегодня? Ты уверен? — поинтересовался Дроздов и налил очередную чашку чая, — Ох не нравится мне вся эта хренотень. С другой стороны подплывет такой ночью крокодил и тихо отгрызет страусу не только шею, но и…
— Копыта, рога и вымя! — добавил Морозов и улыбнулся, — Ты хоть помнишь место встречи? А новолуние именно сегодня, если таблицы не врут! Впрочем, вчера сам видел, серп на небе был едва заметен.
— Ты приведи меня на кладбище, а там разберемся! Да что ты там стружишь? Когда павиану не хрен делать, он в ожидании своей павианки нервно работает руками для собственного удовлетворения! Объясни тупому вояке, у которого питательная среда из мозгов вытекла еще в юнкерском училище, высокий смысл своего рукоблудия.
— Да вот, помнишь предупреждение, что если мы забудем пароль и отзыв, то нам будет таки плохо?
— Помню! Дальше что? Постой! Колья?
— Они самые! — ответил Морозов, шлифуя одно из них стекляшкой.
— Осиновые? — рассмеялся Дроздов и свалился со стула, — Ой, не могу! Все! Пора на экскурсию к Артемию Францевичу в Бахчисарай!
— Успокоился? Вот и отлично! Между прочим, меня в Эрегли только фаридов кинжал спас! Ой, плохо нам сегодня будет, если из всяких закоулков полезет всякое непотребство и ведь полезет! С другой стороны терять нам нечего, — согласился Андрей, разломал колья и выбросил мусор в корзину, — От комиссариков ни кольями, ни пулями не отмашемся, а нечисть авось не тронет!
Друзья собрались, проверили оружие, и вышли из комнаты. В коридоре никого не было, разве что из соседней комнаты слышались громкие тосты, здравицы и пожелания кому-то долгих лет жизни на благо революции,
Прямо за скрипучей дверью окунулись в темноту и пару минут стояли с закрытыми глазами, чтобы не ослепнуть окончательно. И пока не вышли к центру города, казались сами себе бесплотными душами, витавшими в мокром, душном и беспросветном предначалье. На Большой Морской редкие фонари и свет в окнах позволяли разбирать дорогу.
Вот и памятная для Дроздова подворотня, познакомившая его с загадочной Гикией. Александр замедлил шаг, остановился и прислушался к темноте. Тревожно на сердце, а почему спрашивается тревожно? Да бес его знает почему! При этой мысли подполковник улыбнулся. В самом деле, не обошлось тут без рогатого, хвостатого и копытного создания.
— Земную жизнь, пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…, - пробормотал Андрей строки из бессмертного творения Данте и тоже остановился, — Ты чего?
— За нами кто-то идет…,- прошептал Дроздов и потащил спутника в подворотню.
Остановились, внимательно прислушались, затаив дыхание, и вроде бы даже что-то услышали потому, что этого ужасно хотелось разыгравшемуся воображению.
— Так, хватит Андрэ! — вздохнул Дроздов, — Берем себя в руки! Это ты все со своей мистикой! Идем и в случае появления вапленых гробов не стрелять!
В темноте появилась белесая громадина «адмиральского» собора. Вот уж где нежити нет места. Андрей хотел открыть калитку, но не смог приблизиться к ней. Казалось иная, неведомая сила не пускала в священное место, и капитан горько усмехнулся этому. Почему бы и нет! Ведь образы всяких и разных монахов неоднократно предупреждали о своем гневе по поводу непротивления злу и насилию. Морозов показал, где нужно свернуть и его друг сразу узнал дорогу, по которой шел за телегой с гробами своих командиров. Теперь ему проводник был не нужен, а торчавший из мостовой булыжник, о который тогда зацепился старший Манштейн, окончательно поставил мозги, ах пардон кость, на место. Мозги любят питательную среду в головах приват-доцентов, а не бронекость военных.
Возле разрушенной кладбищенской сторожки остановились, перекурили в укромном уголке и направились по главной аллее в глубь этого печального некрополя. Высокие деревья совершенно закрывали свет, корни мешали идти и вероятно потому не только Туркула с Врангелем, но и Колтышева в эту ночь мучала жестокая бессонница.
— Стой! — приказал Дроздов, — Мы ломимся как два слонопотама в камышовых зарослях! Твою мать, ни черта не видно! За такую экзотику я все припомню не только начальству, но и их далеким потомкам.
— Что будем делать? Стоять здесь до утра? — зевнул Морозов, — Или будут гениальные идеи в стиле барона Мюнхгаузена?
— Ты «чернокнижник» дивизии? Вот и действуй! — огрызнулся Дроздов, — Сделай нас котами, собаками Баскервиллей или просто зажги на небе канделябр! Не знаю! В уставе, о магической войне ничего не сказано.
Подполковник осекся и предостерегающе поднял руку. Морозов прислушался к ночи, и почему-то вспомнилась пещера под маяком в Эрегли. Скрип, противный, зубодробительный подобно смычку теребил нервы, извлекая из них аккорды первобытного страха. И от неслышной мелодии ночи пробудилось нечто черное, первобытное, давно забытое. Крови! Ужасно хотелось крови, чтобы упиться ею до бесчувствия и, отбросив в сторону дурацкие предрассудки, творить Зло, скрип-скрип!