Берега Ахерона
Шрифт:
Глаза Дроздова налились кровью, и руки жадно потянулись к горлу своего спутника. Кроваво-красные глазищи горели не добрым огнем и отбрасывали рубиновые блики на замшелые стволы деревьев. Морозов отступил на один шаг, потом еще один и выставил собой руку с масонским перстнем. Камень, тусклый при свете дня, ярко сверкал, разбрасывая вокруг ослепительно-белые стрелы, от которых ночь становилась еще темнее. Демон, овладевший душой Дроздова, остановил тело и недовольно взрыкнул, замурлыкал подобно адскому котику, и тело покрылось инеем в теплую ночь.
Скрипящее зло удовлетворенно
Летел куда-то и Дроздов да так, что уши заложило противным вонючим смрадом и шмякнуло о раскаленные камни на самом дне бесконечности. И бесконечность завершилась тяжелым остывшим телом, его телом.
— А-а! — закричал Александр и получил такую пощечину, что моментально бросило в жар.
— Не ори, кретин! — продолжил Морозов и, для верности, ударил в подполковничий живот кулаком, — Успокойся!
— Ну, ты и сука! — задыхаясь, выдавил Дроздов, — Слушай! А я вижу! Ей, ей вижу! Нам в боковую аллею! Ищи могилу купца первой гильдии Мельникова! Ты чего?
— Не вижу! Ни хрена не вижу! Я, кажется, ослеп!
— Держи мою руку и не отставай!
Так они и шли мимо могил, слепой и зрячий. Андрея шаг за шагом преследовал запах тлена, следы смерти, в которые приходилось ступать уверенно, без дрожи в ногах и даже легкой тени сомнения. Дроздов шел уверенно или его вел кто-то нетерпеливо жаждавший встречи в урочное время и в урочном же месте.
Дева посмотрела на свои изрядно поредевшие фигуры и перевела взгляд на Люцифуга, который с показной беспечностью что-то считал, загибая когтистые пальцы. Архонт был доволен, более чем доволен, но близкую победу омрачала тень, не ясная, словно приближавшийся рок. Дева взглянула на пустую клетку перед фигуркой мага, которая прикрывала проходную пешку и задумалась.
Глава 14
«Глумливый хохот и собачий лай
Отпущены с избытком, через край
Всем тем, кто портит благолепье стада».
Дроздов остановился, оглянулся назад и удовлетворенно крякнул. Он стоял перед могилой своих командиров. Поваленное дерево, могила купца первой гильдии, кладбищенская ограда — все совпадало до мелочей, кроме снега. Снег. Они тогда вгрызались в мерзлую землю, молча курили да изредка грелись разведенным спиртом.
— Андрей! Ты как?
— Слегка попустило! Черт побери! Кто-то идет и это не человек! У него нет ауры! — ответил Морозов и коснулся руки друга, когда тот попытался закурить.
— Хм-м, — вздохнул Дроздов и расстегнул кобуру на поясе.
Полночное кладбище ожило шуршанием гравия, треском ветвей и нервным причмокиванием спешившего на встречу. Он неуверенно остановился, шумно потянул воздух и чем-то
Дроздов одернул гимнастерку, громко прокашлялся и посмотрел на оцепеневшего спутника. Чего это он? Эх, Андрюша, Андрюша! Сведет тебя в желтый дом твоя мистика, и дюжий санитар с неповторимой аурой будет пичкать всякой гадостью, чтобы питательная среда вместе с червями омертвела. А насторожился как! Если человек умелый конспиратор, то хвала ему, а не гробам вапленным со скелетами.
— Дрозды улетели на юг-г! — глухо, словно из Преисподней, прокаркал голос, в котором не было ничего человеческого.
— Еще не осень! — последовал ответ Дроздова и связной в нерешительности остановился, словно не мог преодолеть какую-то невидимую черту, — С кем имею честь, сударь?
Связной молчал, лишь как-то странно сопел, словно страдал насморком, или еще какой хворью. Безмолвие затянулось до неприличия. Дроздов сделал шаг навстречу и застыл словно статуя, неподвижная, пугающая своей реалистичностью. Андрей мрачно смотрел на фигуры с серпами и их предводителя, мрачного демона со сверкающей косой в руках. Чудище удивленно взглянуло на Морозова, не поддавшегося колдовству, источавшего силу, темную и неприятную для его демонического естества.
Мир стал другим, более осязаемым и Морозов даже несколько растерялся, увидев, что деревья загорелись бледным фиолетовым светом, усиливая и без того острое чувство нереальности событий. И опять, как в горах Тавра, ночь сменилась пасмурным днем. Исчезло кладбище, и капитан снова был жрецом, мудрым и непреклонным выразителем воли древней богини. Не могла или не хотела помочь богиня. Кто их поймет этих богов, богинь и мелких демонов! Вот и выкручивайся сам приват-чернокнижник.
А в ушах стоял презрительный смех существа упоенного силой, близкой победой под лязг серпов призрачной стражи. Они сжимали кольцо, подходили все ближе и ближе, повинуясь странному ритму. Словно сертаки танцуют, мерзавцы! Ну, так потанцуем вместе. Ощущения Андрея настолько обострились, что казалось, будто демоны двигаются непозволительно медленно. Серпы в самый последний момент разрезали пустоту, и ночь прорезало недовольное шипение.
Но что это? Неужели царица смилостивилась? Лунный металл перстня засверкал, переливаясь всеми цветами радуги, и рука налилась тяжестью серебристого меча. Призрачное оружие! Ничего себе призрачное! И новый аккорд сначала зазвучал диссонансом, а потом слился с мелодией. Серпы жалобно вскрикнули от боли.
Что-то скользкое, ледяное охватило ноги и выбило из ритма. Теперь уже адские серпы частенько успевали коснуться тела и ранили. Да раны те были не телесные, а иные! Силы медленно, капля за каплей покидали тело и мышцы цепенели, и сил едва хватало на отражение ударов. Танец со змеями! Тоже мне жрица Нагга!