Берега Ахерона
Шрифт:
Караимское кладбище было под горой и, казалось, дрожало в горячем воздухе, было чем-то нереальным. И, эта самая нереальность, сгустилась в две уродливые фигуры, искрившиеся солнечными бликами. И привидится же такое? Наверное, в голову напекло. Между тем фигуры сгустились, стали, осязаемы настолько, что повеяло холодом. Не спокойно у них там, в призрачном мире. Также бушуют войны, а хитроумные интриги даже призраков сводят с ума. Совсем плохо, когда бесплотные покойнички, среди белого дня такое вытворяют. Нечто в черном плаще, глубоко нахлобученном капюшоне, весьма лихо нападало на красивую охотницу. Женщина отбросила бесполезный лук и
— Гикия? — удивился Дроздов, — Я сейчас, вот …
Однако, ни сейчас ни чуть позже Александр не смог помочь. Его весьма мягко, можно сказать даже деликатно, заставляли быть зрителем поединка призрачных гладиаторов. Гикия грациозно увернулась, и сталь распорола капюшон. Плащ прикрывал пустоту. На мгновение в невидимой плоти промелькнул недовольный взгляд и снова плащ с капюшоном атаковал архонтессу. Удар, еще удар и кинжал рассыпался десятками синеватых осколков. Черная молния сверкнула за спиной, и воительница сначала опустилась на колени, а затем рухнула на землю. Ее противник торжествующе наступил на грудь и, тело женщины судорожно выгнулось. Александр подумал, что сходит с ума, когда прямо в небе увидел холеное, пресыщенное лицо и, поднятый вверх указательный палец.
Офицер подбежал к Гикии, поднял невесомое тело на руки, и поспешил в сторону Херсонеса. Александр, казалось, ощущал тепло ее рук, прерывистое дыхание и захотелось вернуть ей осязаемую плоть и кровь. Развалины показались слишком уж быстро, словно кто-то перенес в желаемое место к дому архонтессы.
— Брось демоницу! Добей нечестивое отродье и сожги идолище! — проскрипел голос рядом, — Окажи милосердие страждущим!
Дроздов не обернулся, лишь толкнул ногой ворота усадьбы, и они легко подались. Никого. Слуги куда-то исчезли, лишь запустение и тлен царили в доме. Александр прошел в потерявший былой блеск атрий, остановился возле ложа и мрачно оглянулся по сторонам. Яркий свет на мгновение ослепил, заставил потерять сознание и упасть на камни. Очнулся Александр от легкого прикосновения. Рядом стоял монах, шептал молитвы и набожно крестился.
— Может позвать лекаря, сын мой! — поклонился инок.
— Нет, не надо, — буркнул Дроздов, — Проводите лучше к отцу Викентию.
Солнце начинало клониться к закату, хотя камни еще дышали жаром. Во рту совсем пересохло и, Александр с жадностью посмотрел на флягу в руках монаха. Божий человек напоил теплой, слегка солоноватой водой и покачал головой. Каменистая дорога вскоре вывела к тенистому монастырскому саду.
— Подожди здесь, сын мой! — сказал провожатый, — Я узнаю, примет тебя отец игумен или нет! Он очень занят в последнее время.
Дроздов согласно кивнул и устроился на лавочке под тенистым деревом. Происшествие с Гикией не то чтобы напугало, а скорее заставило задуматься о собственном здоровье. За столько лет корабли не выдерживают, и приходится резать некогда грозные махины на куски металла. Сколько это раз черепушку латали? Первый раз после наступления в Галиции, а потом уже и не припомнить. Пытался вспомнить лицо жены и не смог. Вот так!
— Я слушаю тебя, сын мой! — раздался за спиной приятный голос.
Дроздов от неожиданности вздрогнул и обернулся. Отец Викентий был невысок ростом, но крепок и ему бы впору была шашка, а не епископский посох. Их преосвященство разгладил окладистую бороду и с интересом
— Мое почтение, — поклонился офицер, словно был на приеме, — Дрозды улетели на юг!
— Дрозды? — посмотрел в небо отец Викентий, — Рановато, еще не осень. Вот после Покрова, пожалуй. Пройдемся, сын мой! Чем могу помочь?
— Барон …
— Не надо! Господь отвернулся от тех, кто забыл святое слово и поклонился поганому идолищу! — стукнул посохом игумен, — Демону продали души и хотите благословения? Не ожидал я такого, ох не ожидал! Нечисть привести в святой город! Нельзя изгнать одну скверну с помощью другой! Пуля в висок была бы для тебя меньшим грехом, чем выполнение такого приказа.
— Прикажете, Ваше Преосвященство, добровольно идти на убой? Так чем же это лучше самоубийства?
— И стали они подобно зверям диким, ибо алкали крови! Да! И еще раз, да! Только сыны Божьи могут славить своих убийц, ибо не ведают они, чего творят.
— Крокодилы и страусы! — возмутился Дроздов, — Ведают они! Хорошо ведают, мерзавцы! Подставить щеки? Если бы только этим обошлось! Взгляните вокруг, отче!
— Я не слеп, сын мой! И не ругайся в святом месте, не на конюшне находишься! Господь терпел и нам велел. Он смог спасти всех, но не каждому дано спасти собственную душу. Когда увидишь истинный свет, приходи. Изыди, пока не проклял!
Отец Викентий отвернулся от белогвардейца и торопливо ушел к храму Равноапостольного князя Владимира. Александр мрачно махнул рукой и направился в сторону Карантинной бухты. Миновал старое чумное кладбище, вышел к полуразрушенной усадьбе местного урядника, а там уже и городская окраина близко. Тявкнула шелудивая собачонка и ей стала вторить вся бродячая стая. Собачий концерт был прерван корабельными гудками в бухте и Дроздов, чертыхаясь, выбрался на улицу, петлявшую в сторону убогой церквушки.
События складывались совсем плохо. Александр закурил и пару минут вспоминал последние наставления Колтышева. И как прикажете выполнять подобные приказы? Если и последняя связь провалится, то впору выходить ночью на улицу и выть при виде небесного лика богини. Хорош святоша! Откуда он узнал о языческом идоле? Не получится из меня Святой Георгий. Дроздов замер, увидев на дороге женщину с черным цветком в руке. Гикия?! Дама поклонилась, уронила под ноги цветок, и тот рассыпался черным дымом. Александр замедлил шаг, перекрестился и архонтесса, обнажив кривые желтые клыки улыбнулась, через мгновение стала костлявой старухой с косой, а потом и вовсе исчезла.
Аккуратный дом, утопавший в зелени, подполковник нашел почти сразу, хотя и был здесь всего один раз после веселой пирушки прошлым летом. Прошлым летом? Всего год! Александр постучал в калитку. Никто не ответил, хотя в саду слышался визгливый женский крик, звон разбитого стекла, испуганное тявканье собачонки. Дроздов улыбнулся. Бывшая медсестра, ставшая женой капитана Шайзона, всегда отличалась крутым нравом, пожалуй, даже слишком крутым для такого тихони.
Подполковник ударил кулаком в калитку так, что она жалобно скрипнула. Крики в саду умолкли, и Дроздов увидел старого знакомого, семенившего на коротких кривых ходулях по усыпанной щебнем дорожке. Столь непрезентабельная внешность не мешала Шайзону быть одним из лучших конников Барбовича и лихо рубиться с красными. Не любили бравого капитана за мелкую, подленькую душонку, и за это ему доставалось по физиономии в офицерском собрании.