Берегиня
Шрифт:
– Ах ты шмонь… – тихо выругалась Ксюша и подтолкнула чужую руку. Девчонка вздрогнула и открыла глаза – серые, как уличный бетон; она неловко закопошилась на полке и случайно раздавила под собой недопитую коробочку сока. На Ксюшино платье выплеснулось пятно.
– Подъём, залётная! – пихнула Ксюша стеллаж. Девочка, ещё ничего не понимая спросонья, улыбнулась Ксюше во всё веснушчатое лицо.
– Ой, здрасте! А ты, наверное, Ксюша, да?
Девочка завозилась на полке, стараясь вышкоблиться из стеллажа, но так, чтобы случайно не уронить стоящие рядом продукты.
– Дай руку, пожалуйста! –
– Покемарила я тут! – потянулась Рыжая и сладко зевнула. Когда румяный рот схлопнулся, она проморгалась и смешливо улыбнулась Ксюше. – Тут столько еды!
– И чё? Эт не твоя хавка, чтоб крысятничать, – сверлила её нелюбящим взглядом Ксюша.
– Меня Лизой зовут! – выставила Рыжая липкую пятерню для знакомства.
– Краба-то убери. Щас с каждой соской блатоваться... Ты чё моё хрючево тыришь?
– А? – вытаращилась Лиза, не понимая ни слова.
Ксюша подцепила её двумя пальцами за платье на груди, и как пушинку подтянула к себе. Глаза Рыжей забегали.
– Ой, ничего я не крала! Мне, вообще-то, разрешили брать тут, что захочется!
– Разрешили те? Кто разрешил? – секла её злобным прищуром Ксюша. – А это тебе кто крысятничать разрешил? – дёрнула она за платье. – А это, кто цапками мацать разрешил? – щёлкнула она по серёжке. – Ну-ка, соска, колись, у кого шмандовала?
– Я… да ты чего… – затряслась девочка и покраснела вся пуще прежнего. – Ты что, обиделась? Я думала ты сердиться не будешь, думала мы с тобой дружить будем!..
– Ты чё мне блатная с тобой кентоваться? Сняла серьги, шмоха!
Лиза, побелев, начала ковыряться в мочке уха, чтобы вытащить ей рубиновую серёжку. Ксюша не вытерпела, и сама принялась вытаскивать из другого уха вторую.
– Ай, мне больно! – выдернулась из-под её рук Лиза.
– Не дрыгайся, соска, не то ушару порву! – сцапала Ксюша её за плечо.
– Мне больно! – повторила Лиза, чуть ли не плача, но Ксюша вытащила у неё из ушей обе свои серёжки и спрятала их у себя в кулаке. Хотелось врезать Рыжей этим самым кулаком под дых, и Лиза поняла это, и вся сжалась, так что с полок у неё за спиной посыпались упаковки. Ксюша только из-за усталости не отмутузила воровайку.
– Живи, босявка, – плюнула она мимо Лизы.
– Злыдня ты! – пропищала Лиза.
– Чё?! – дёрнулась Ксюша всем телом и занесла кулак. Та вжала рыжую голову в плечи и накрылась руками.
– Ещё тока залапай мои шмотки, вафлёрка, я те сопли с зубами смешаю!
– Извини меня! – вскрикнула Лиза, вскочила, и в слезах побежала прочь от неё. Ксюша хотела её схватить, но так и осталась стоять с занесённым кулаком у стеллажа. Где-то на выходе с шипением закрылась дверь. Ксюша разжала ладонь и поглядела на свои рубиновые серёжки. Ведь она даже толком надеть их не сможет… Дужки помялись, и Ксюша бережно начала их разгибать.
– Злыдня? Сучка рыжая!.. У кого подрезать надыбалась... – бормотала она и ненароком вскинула взгляд от серёжек на стеклянную банку на полке перед собой. Вытянутое кривое лицо уставилось прямо на Ксюшу: чёрные патлы прилипли
Ксюша вывалила банку вон с полки, та шлёпнулась об пол и глухо разбилась. Густой белый соус разбрызгался по сторонам. Ксюша крепко схватила себя за волосы и дёрнула их со всей силы, будто хотела содрать с зверя шкуру.
– Ни чё… ни чё. Злыдня, да? – дёрнула она ещё раз, покрепче: не завизжит ли зверюга?
Белый свет, тихий гул вентиляции, ровные ряды стеллажей – всё как всегда… всё как всегда дожидается, когда провонявшая городом злыдня набьёт свой растянутый куль и уползёт обратно на гниющие улицы. Ей-то что! Поздно выть! Пусть Рыжая махрой подавится! Пусть думает про неё, что захочет!.. Но именно то, что думает про неё Лиза, вдруг больно кольнуло Ксюшу, и этого она никак не могла в себе задавить. И не важно, откуда Рыжая нарисовалась, кто она, кто и зачем впустил её в Башню; важно то, что сейчас чужачка думает про неё, как про… человека, наверное, что ли.
– Я сама знаю, чё надо! – выпрямилась Ксюша и резко ударила кулаком по стеллажу. – Я знаю, как правильно, я там была! а вы все, мрази… ни чё вы не знаете! – рычала она сквозь зубы, и перед глазами мелькали лица Кощея, Беллы, Саши и кутышей.
Ксюша зажмурилась, в глазах зажгло. Рядом еле слышно зажужжал робот-уборщик. Она крупно зашагала вон со склада и пинанула по пути осторожного робота. В отражениях хронобоксов за ней гналась взбешённая росомаха, только почему-то вытянутая, юркая, чёрная, с длинным скользким хвостом. Ксюша схватила рюкзак и вытащила из него обсохшую грязью бутыль с чёрной жижей. Правило: не приносить ничего из внешнего мира – Кощей пусть вбивает в башку своей новой, Рыжей!
Она поднялась на восемнадцатый, закрытый этаж – технический. Серая дверь здесь ни на какие ключевые слова не открывалась. Мразь! Ксюша пришла к ней со своим, особым ключом. Она откупорила бутылку, отступила от двери и плеснула на неё тёмной жижей. Гладкий серый материал заскворчал, вспучился и оплавился рваной дырой. Ксюша плеснула ещё, и обливала дверь до тех пор, пока дыра не расползлась под величину человека.
Ксюша закупорила бутылку и поползла сквозь дыру. Как только она пролезла внутрь, на техническом этаже вспыхнул свет. Были здесь и камеры на потолке, но Ксюша на них не оглядывалась. В голове пульсировала спешка и злость.
Она впервые забралась на Технический... коридоры здесь уже, чем в жилой части Башни. Или они только кажутся узкими из-за толстых белых труб возле стен, больших красных вентилей и коробов с датчиками? Ксюша не знала, зачем это всё нужно, она проходила, может быть, мимо самых чувствительных и ключевых систем Башни: вентиляции, отопления, подачи воды и газа, лифтовых механизмов; если верхние этажи: сад, лаборатория и крыша – это мозг Башни, под надзором Кощея, то сейчас Ксюша влезла во внутренние органы небоскрёба. Она оглядывалась и искала что-нибудь, связанное с электропитанием. По длинной цепочке щитков и бесконечным прожилинам кабелей она дошла до мрачной холодной комнаты. Внутри сосредоточенно гудели и перемигивались индикаторами чёрные электрические шкафы – это они контролируют и отвечают за системы обороны всей Башни?