Берегиня
Шрифт:
– Ты чё, бикса, сблатоваться решила, коли рейсуешь по крышакам? – беспокойно мельтешил по комнатке Клок, похлопывал себя по карманам шубейки, то отбегал к столу, то к полкам, и по-хозяйски что-то искал. Без долгих вступлений Ксюша отстегнула защёлки и с коротким шипением стравленного воздуха стянула свой шлем. Клок на минуту уставился на неё. Щетинистое лицо крышака прорезала слащавенькая ухмылка.
– Ах ты лапуля… чё, базаришь, не пожалею, что ко мне прикандёхала? – рукой он нашарил на своей полке среди прочего хлама гладкий как мыльница проигрыватель.
– Кончай со мной ливер давить, и цапалки свои убери, не то сжарятся, – остерегла Ксюша. Клок оценил её хищным взглядом и проигрыватель отложил.
– Чё же ты хочешь, бикса?
– Сойдёмся на интерес.
– Чё за интерес? – Клок пружинистым шагом обходил её, и оглядывал комбинезон и спереди, и сзади. От его грязной шубы воняло едким химическим топливом, так что Ксюша сразу вспомнила разбитую в подземном гараже банку.
– Хочу Скиперских прессануть.
– Ой, ма… – фальшиво вытаращил глаза Клок. – Конкретно хочешь?
– Хочу.
– Мне-то с этого чё?
Он остановился перед Ксюшей, и цепкие глазки Клока столкнулись с малахитовой твердью Динамо.
– А ты крышаком в Центре стать хочешь?
*************
– Слушай, Ксюха, сюда, и вкуривай, чё базарю. Каланча тебе – не фуцанская хата, там всё по Праву: на Колодах мизга кантуется, выше Шестёрок мизгариков не пускают; ещё Дуплом, Тухляком кличут первые шесть этажей Каланчи. Блатные на Шестёрки без дела не шкварятся, а закут каждый из мизги раскрутиться до Валетов хотит, где загоны и нахрапы тусуются – прописная и правильная братва. Загоны – конкретные пацаны: в Каланчовых бригадах бойцами кулачатся, и крышакам держат масть. У Валетов на Каланче и погоняло такое – Кича или Загон.
– Этажи выше Шестого – это Влеты, я поняла.
– Лады, тогда чешем в верха. Над Валетами бабий этаж – Гарем крышаковый, иль Курятник, иль Блудуар – всяко кличут. Место сладенькое, на один-два, ну, край три этажа в Каланче; Пташки там чилятся: кашеварят, загонов обтрахивают, коли крышак отличит, харчи там же ныкают. Ну, а под самой крышей – Тузы. Там сам крышак запаучил, его пристяжные и Цацаочка: Посвист начат, да на бошки мизге поплёвывают, покуда нахрапы срез не забучат.
– Чтобы дойти до крышака, надо прорубиться через всю мизгу, и загонщиков, и нахрапов, и пристяжных.
– Если ты тока крашака вниз не выдуришь, а они не чиримисы шизойдные, чтобы без мазы на Шестёрки колдыриться.
– А если крышак поймёт, что Каланчу пытаются взять изнутри?
– Посвист сныкает. Пока нету Посвиста, крышак живым нужон. Потому бучу заботятся поближе к Гарему поднять, чтоб крышак ни черта просечь не успел и посвист не сначил. Коли с Шестёрок начнёте, так крышак не то что Сивст сныкает – сам с Каланчи выпулится и свалит.
– И что же делать тогда?
– Щемить гниду. Ё-ма-на, да не стермайся! Не ты же крышака прессовать будешь, а Кольцевые! Ломтяры прошаренные, как за храпок брать, любому стояк обломают. Но, тока, Ксюха, крышак до упёрду в молчанку за Свист
– Поняла. Значит главное – добраться до крышака, а там может удастся договориться с ним за его Посвист. Без посвиста не получится, Посвист мне нужен… верней, нужен Клоку, когда Раскаянье победит.
– А победит? Свист всем нужон, ты мне вот за чё обоснуй, как к Каланче подваливать бушь? На шухере у Скиперских загоны цинкуют, на Шестёры тоже за здрасте не ломанёшься: Кольцевых спалят и перемочат, загонов Скиперских вместе с мизгой рыл шестьсот будет, а у Клока две-три бригады, и крыса обгадилась. Как замутку разрулишь?
Ксюша ещё не знала ответ, когда придумывала с лычкой свой план в тайном доме. Сквозь раскрытые окна квартиры ветер колыхал лёгкие занавески, шевелил бумажные цветы в вазах. В это утро Ксюша должна была впервые пойти на аэродром к Раскаянью и предложить Клоку штурмовать Каланчу Скиперских – затея опасная, и лучше бы ей придумать план поубедительнее, иначе бандиты её просто убьют.
– Ты говорила, что Взлётные обменивают топливо на еду… – припомнила Ксюша.
– И чё? – насторожилась Нели.
– И чё? – точно также напрягся Клок в своей грязной коморке.
– А то, что без вас Центру – амба, – сказала ему Ксюша на Кольце у Раскаянья. – Без горючки Центровые скопытятся, но вам как барбосам один тухляк скидывают. А быканёте на них, так сходняк вас же и порешает.
– Сладко поёшь, биксочка, – осклабился Клок и вцепился пытливыми глазками в Ксюшу. – А кто тебе, лапонька, про блатные дела на Каланчах стуканул? Крыса какая на Тузах ссучилась?
– Тебе не западло копать, кто со мной в ногу шагает? Про житуху вашу босячую на Кольце разве тока вороны не каркают. Дай, думаю, зарулю к Клоку перетереть за наш интерес.
Клок секунду приценивался к ней, потом отступил и шумно плюхнулся на диван. Он широко расставил ноги в заскорузлых штанах, сухая голова с острым лицом почти утонули в воротнике шубы.
– Скиперские твой интерес?
– Скиперские про меня туфту гонят. Два сыкливых чушка от моей жарки по копытам ударили, и про нашу свиданку теперь херню впаривают. Хочу фуцанов этих за яйца вздёрнуть и всему Скиперу за вонючие темы вломить. Чем вам не маза нагреться на чужой точке? Зря что ли жарить Скиперских…
– Да не нагреться, а нашими руками ты, падла, жар загребать хочешь! – подался на диване крышак, так что шуба на нём распахнулась, и вся тощая грудь в синих татуировках выпятилась наружу. Ксюша не испугалась. Нели предупредила её, что Клок будет брать труса на горло, как часто сама делала лычка.
– Ты сама-то, аллюрка, не сука? – давил больше Клок и ткнул пальцем на Ксюшу. – Не Центральные ли жиганы тебя ко мне зарядили, чтоб потом по беспределу подрезать? Я тебе подмахну, а меня самого за яйца на сходняке вздёрнут, ага!