Берегиня
Шрифт:
Для той, кто привык из вороньего мяса и жёстких грибов каждый день готовить что-нибудь новенькое, ужин вышел не просто удачно, а поразительно. Ещё удивительнее, что Чалая дождалась Ксюшу и не съела ни крошки. Окна в квартире плотно задёрнуты шторами, на обеденном столе голубым огнём горит керосинка, две белые фарфоровые тарелки, начищенные вилки и ложки давно заждались Нели и Ксюшу. Ксюша невольно подумала, что, если бы она не вернулась с аэродрома, вместо праздничной встречи у Нели вполне могли получиться поминки.
Сели ужинать. Лычка притащила кастрюльку
– И что, этот Халдей, нам всё мазу испортит?
– Халдей – крышак старый, лет десять на Каланче у Крысоёпов тусуется – ещё никто не подрезал, и блатные в Центре его в буграх шановят. Халдеич за Право топит, и ему не по мазе, что всякая шваль, типа Клока, в Центр прошьётся. Халдея надо бы самым первым, или последним валить. У Скорби загонов – бригад двадцать будет. Сладко живут, крыс в городе харчат; ну, а крыс в городе – в каждой начке по стаду, вот мизга к Скорбным и липнет. Кой-кто из колхозок подвальных сами к ним в Птахи прописываются.
– Слыхала о таком, – понимающие кивнула Ксюша и припомнила Зою. За месяц с лычкой она перестала бояться, что Нели сыпанёт ей какую-нибудь отраву в еду, без страха сидела рядом с ней за столом, иногда даже пила из её кружки. Нели вполне обжилась у Ксюши в квартире. Ей нравилось каждый день ходить чистой и сытой и ночевать в безопасности, и хорошо одеваться. Она немного поправилась и посвежела лицом. Тронутые желтизной волосы Нели подвязывала цветастыми поясками от платьев, ещё отрыла где-то в шкафу домашние туфли на мягкой подошве и натягивала под них сетчатые носки.
– Сколько надо захватить Каланчей, чтобы подрезать Халдея со Скорбью? – отставила Ксюша пустую тарелку из-под супа и придвинула к себе фруктовый салат в миске.
– Все, чё есть, – ковырялась лычка мизинцем в своих зубах. – Каргу точняк надо под себя грести. С Крысоёпами у нашей то рамсы, то качели. Посвист у Воронёных – не палёней Халдеева. Если к ломтям со Взлётки загон Скиперский, да бойцов Луши и Карги докинуть – козырная банда замутится, такой котлой можно и Скорбь ушатать. Никто не вечный, и Халей тожа… Тока чё-то я замуту с Клоком не просекла: он подписался на Скиперских быкануть, или отмазался и сдал как ссыкло?
– Подписался. В блатные мастырится, свою точку обсидеть в Центре метит. Но Центральные пропалили, что я на Кольце блатовалась – стукачи им сегодня сольют. Допетрят Центральные, что к чему?
– Не, не допетрят, но очко жиманётся, – серьёзно задумалась Нели. – К Фанычу надо регом гонца засылать; горючку, мол, на Скиперскую Каланчу со дня на день за жратву Клок притаранит.
– Клок послал гонца. Рогатого рано утром по тракту покатят. Я к ним подошьюсь на окраинах. Вместе к Скиперской Каланче и причалим.
– Смотри Ксюха, как бы тя саму в том Рогатом на поклон к сходняку не причалили.
– Думаешь, скурвится? – перестала есть Ксюша. Про то, чем может закончиться поездка внутри бензовоза, она заранее и не подумала. – Какие Клоку резоны меня сейчас слить? Чтоб подачку у Центральных сшакалить, и снова топляк им по тракту как чепушила гонять? Если кинет меня, Клока со мной вместе спишут – просто так, для порядка. Базар-то между нами был? Был. Он забился Центровых щемить? Забился. Так что стукачи из Раскаянья на меня щас играют.
– Наколи себе на лбу, Ксюха, – мелко сплюнула Нели. – Каланчу по два крышака не обсиживают. На Тузах тока один крышак люд паучит, и Цаца блатуется, какую он пялит. А не пялит, так на хер Цаца нужна? Щас тя Клок не сольёт, ему с Динкой конкретно в ногу шагается, но тока ты ему на Башню посветишь, мол, сама крышевать её бушь, и Клок тя ломанёт. Крысы за крысюками кандёхаются, загоны за авторитетами точатся. Вы с Клоком поцапаетесь, у кого Каланча выше. Ты, пока Центральных не дощемили, Клоку больше подмахивай, и тише поддакивай, ну, а там…
– Я его первая кидану, – договорила за неё Ксюша, одним глотком допила сладкий чай в своей кружке и встала, чтобы собрать со стола. Лычка, позвякивая цепью, поднялась следом, помогла Ксюше убрать тарелки и потащилась за ней на кухню. Посуду в тазу с тёплой водой они мыли вместе. Сначала Ксюша ходила за Нели, чтобы та не украла чего-нибудь острое, теперь Нели приглядывала за Ксюшей, чтобы вовремя её обстирать, приготовить ей, или заштопать одежду. Многое они делали вместе. Вместе убирались в квартире: Ксюша таскала воду, лычка не разгибалась от тазика или от половой тряпки; вместе таскали мебель, протирали пыль и перестировали половики и шторы. Со времён дружбы с Сашей Ксюша почти забыла, что такое жить с кем-то рядом и кому-нибудь помогать.
Квартира-тюрьма в её тайном доме: Ксюша и не представляла, что настолько привяжется к своей заключённой. Сначала ей хотелось просто схватить бандита, чтобы как следует его допросить, и после, наверное, застрелить его из ружья. И даже в мыслях у Ксюши не было, что этот бандит станет ей близок и дорог. Нели безропотно таскала стальную привязь, привыкла отмахивать длинную цепь, когда та мешалась, словно всю жизнь проносила ошейник на своём горле. Ни разу она не захотела сбежать, или пролезть на запретную часть квартиры. Неужали так верила в честность Ксюши, и в её обещание дать ей свободу, когда она возьмёт Башню?
Но как бы Ксюша к ней не прониклась, ошейник она не снимала. Да, она человек, да, в городе много кого следовало бы посадить на цепь вместо Нели, но ничего не изменится, пока Ксюша не победит Кощея. Она чувствовала, что не должна и не имеет права снимать с Нели цепь. Это как рюкзак, в который набрано на дорогу припасов, и освободить Нели – всё равно что вывернуть его наизнанку. Как бы ни было тяжело, а надо тащить до конца.
– Где ты так научилась готовить? – спросила Ксюша, пока бок о бок мыли посуду на кухне.