Беременна от брата жениха
Шрифт:
– Да… - выдыхаю я, отведя взгляд от мрачного Альберта.
Ульяна, наконец, спокойно уснула. Лера все это время была рядом с ней, за что я была сильно благодарна подруге.
– Спасибо, что моим родителям не стали ничего говорить. Я не знаю, что бы с ними стало… - слезы навернулись на глаза.
– Это все Лера, твоя подруга за нас решила. Она сразу предупредила, что у твоего отца проблемы с сердцем, и, если мы не хотим, чтобы были еще жертвы, нужно молчать. Пока не узнаем о твоей судьбе… - мрачно закончил он.
Альберт
– Тимур знает, что Андрей ему не родной брат? – тронула я хрупкую тему.
Альберт ответил без раздумий:
– Знает. Конечно, с детства знает. О чем еще Андрей рассказывал?..
– О всяком, Альберт Артурович. В основном о девушке Асе, - отмахнулась я.
– Асю я знал совсем немного. Не больше месяца. Она очень молчаливая была, поэтому мне нечего о ней сказать кроме того, что Тимур очень любил свою невесту. Ну ладно, ты отдыхай, а я пойду.
Его родители даже не подозревали о произошедшем много лет назад.
– А почему он об Асе говорил-то? – нахмурился Альберт.
Я пожала плечами, стараясь сделать это как можно беспечнее. Совсем по-отцовски он обнял меня, затем подошел к кроватке Ульяны, но побоялся ее растревожить. Уснула ведь только-только. Затем мы попрощались, а мне после разговора с ним стало как-то… легче что ли? Да, намного легче…
Тимур… На протяжении всей недели он рвался сначала в реанимацию, когда я пришла в себя, а затем, когда меня перевели, он пытался проникнуть в палату, но его не пускали. Я согласилась увидеть только Альберта, и все это время ко мне захаживала Лера с Ульяной. Сегодня, наконец, я смогла ухаживать за кем-то, кроме себя самой, и дочь оставили при мне.
Однако, как бы сильно я не хотела его видеть, поговорить нам было необходимо. Не о личном. Ему нужно было собрать факты для того, чтобы он позаботился о дальнейшей судьбе своего брата. Хоть и не родного.
А знает ли Тимур правду об Асе? И почему мне никто не сказал о том, что они с ним не родные братья? Я не знала даже таких грубых вещей, но и поднимать тему об этой девушке, из-за которой меня едва не убил Андрей, я не хотела.
Табу. Табу на Асю и на все их семейные секреты.
Я желала лишь поскорее встать на ноги, улучшить самочувствие и покинуть этот город раз и навсегда.
А для этого мне предстояло поговорить с Тимуром. Один раз. Я пишу ему сообщение, морально настраиваясь на тяжелый разговор, а уже через полчаса раздается стук в палату.
– Как твоя рана? – спрашиваю я, едва он заходит в палату.
Знаю уже, что в порядке. Альберт сказал.
– На ринге бывало и похуже. Поверь, Андрей был тогда слишком слаб, чтобы нанести мне сильный удар.
Я кивнула, нервно сминая в ладони простынь. Да, нервы мне не вернуть, но подлечить бы стоило. Только как? Тимур совсем не дает покоя, настойчиво объявляясь в моей жизни.
– Расскажи мне все, как было. Так нужно, Вика. Чтобы я больше не возвращался к этому, - попросил, именно попросил Тимур.
Я отвела взгляд, хотя и чувствовала, что он продолжает смотреть на меня. Наверное, «ощупывает» мои запястья, которые еще неделю назад были стерты до дикой боли. Теперь же на них желтые синяки и боль при давлении. Однако, уже не такая, как была поначалу.
Головные боли от ударов стали мучить меньше лишь ненамного. Врачи сказали, что должно пройти много времени, чтобы такие потрясения больше не донимали тело. Я согласилась. Время лечит, но только физическую боль. Душевную – едва ли…
Поворачиваюсь. Вижу, как его взгляд скользит выше по больничному одеянию, и вскоре его глаза останавливаются на шее. На эти отметины мне было страшно смотреть. Я стараюсь не подходить к зеркалу, чтобы не видеть свое бледное исхудавшее лицо, а вместе с тем и шею. Скоро заживет.
– Но если ты не хочешь, то мы больше никогда не будем поднимать эту тему. Прости, тебе, наверное, хватило вопросов со стороны полицейских.
– Я могу поговорить. Психолог сказала, что если об этом говорить, то станет легче. С ней или с кем-либо другим, но не более первого месяца. Дальше – забыть.
Тимур молча кивнул. Психолог в этой клинике была хорошая, после каждого сеанса мне становилось если не легче, то проще жить. Продолжать жить.
– Андрей признался мне, что тогда подменил мои противозачаточные на какие-то витамины.
– Что? – лицо Тимура словно онемело.
– Он хотел детей – так это объяснил. А уже потом, в подвале…
Я ненадолго замолчала, чтобы собраться с новыми мыслями и продолжить:
– В подвале он рассказал мне об Асе. И ребенок, которого так хотел Андрей, был для него лишь избавлением от чувства вины за самоубийство беременной Аси. Он сам это сказал. Сейчас я понимаю, что он действительно был болен.
– Он подменил противозачаточные на витамины? – никак не отходил Тимур.
От него ощутимо исходил шок.
– Да, да… Я не понимаю, почему мы жили столько лет, а я ничего не понимала. Не видела, не замечала, скорее так… Однако, стоило мне заикнуться о разводе, как его внутренний зверь вырвался на свободу.
– Ты чувствовала, что с ним было что-то не то?
– Тогда нет… Это я сейчас понимаю, что в последнее время он был сам не свой. Сейчас, зная правду, я отчетливо смотрю в прошлое и вижу, что он болен. Как я могла этого не заметить? Я не понимаю… - в удивлении шепчу я.
Я ухожу в себя. Тимур быстро переключается: