Беременна от брата жениха

Громова Ксения

Но это пятнышко… оно не дает мне покоя. Все месяцы я помню о нем, мучаясь вопросами о том, кто же все-таки отец. Раньше я думал об этом яростно, ни секунды не давая себе отдохнуть, но теперь внутри меня спокойствие. Я обрел его при мысли, что уже ничего не изменить, но можно позволить Вике побыть одной и приехать… позже.

Да и какая к черту разница, моя это дочь или не моя?

Какая к черту разница?.. если меня тянет к Уле магнитом и все, что я хочу оберегать, сводится к двум женщинам на этой планете. Не считая маму, разумеется.

Так вот позже

настало. Я слишком скучаю по Ульяне – эта малышка притягивает меня как магнит, разве я в силах устоять? Когда я вижу ее, во мне просыпается то нежное и приятное, что запрятано где-то глубоко внутри, но я еще не понимаю, что это. Точно нежное и приятное. Мне просто нужно к Ульяне, я хочу увидеть ее.

Мне без разницы, кто ее отец. Правда все равно всплывет наружу, но разве она важна – правда эта?

Я больше всего на свете хочу увидеть их. Хочу объясниться, поговорить и увидеть. Увидеть, да, это важно.

И попросить прощения.

Пусть не простит.

Я попрошу еще.

И еще.

А того, что Вика не откроет мне дверь, я ожидал.

– Проваливай туда, откуда взялся, Чернов! – прошипела она и, наверное, еще несколько раз посмотрела в глазок для достоверности.

– Я приехал, Вик. Откуда взялся – вернуться не могу.

– Не хочу тебя даже видеть!

– Не вокруг тебя Земля вертится, Вика. Я к племяннице приехал. Открывай.

В итоге через полчаса уговоров о том, чтобы она открыла дверь и хотя бы взяла подарки для Ульяны, замок щелкнул. Это был мой план Б.

Не смотря мне в глаза, Вика молча протянула руку, делая мне одолжение – принимая подарки для своей дочери. Но не тут-то было. Моя рука упирается в дверь выше ее головы, и я распахиваю ее настежь. Вика вздрагивает, а от моего шага внутрь квартиры шарахается от меня, как от прокаженного. Упирается спиной в стену, находит мои глаза и замирает. Она смотрит на меня не с диким страхом, но с опаской, а я не могу отвести своего взгляда от ее глаз.

Вика отмирает и тут же пытается прогнать меня, но вместо этого я тихо закрываю за собой дверь. Так же тихо щелкает замок. Время вечернее, но вдруг Ульяна спит?

Осматриваю квартиру, затем снова возвращаюсь к миниатюрной фигуре Вики. Маленькая, испуганная – мне хочется клясться ей в том, что я не трону ее, но едва ли она поверит мне.

Поэтому нам нужно поговорить. Стараюсь говорить мягко, но настойчиво:

– Твое «никогда» закончилось, Вика. Мы поговорим.

Глава 31

Здесь уютно и судя по широким окнам днем очень светло, это я отмечаю еще с порога, дальше которого меня никто не приглашал. Судя по взгляду, приглашать и не собираются, но я смотрю на Вику и взглядом даю понять, что ей придется это сделать – ненадолго впустить меня в свою жизнь, чтобы поговорить. Говорю ей, что с места не сдвинусь, пока она не даст свое согласие пройти.

Пахнет приятно даже без каких-либо ароматизированных добавок. Должно быть, именно так пахнет уют, где тебя ждет семья – жена и дочь. В квартире еще с

угла прихожей довольно просторно, но в то же время для моей фигуры этого пространства мало. Для двух девочек, проживающих тут, как раз.

Но меня здесь никто и не ждал, верно?

Не успевает Вика прийти в себя, как где-то рядом, видимо, в соседней комнате раздается грохот. Вика вздрагивает, а на ее лице отображается испуг и волнение – ведь следом за грохотом раздается детский плач.

Я сделал глубокий вдох. Чувствую, как собственные губы пересохли от того, как сильно побледнело лицо Вики. Белее полотна. Я дернулся в попытке что-либо сделать, но Вика опередила меня - она уже убежала, спрятавшись за дверью. Наспех разуваюсь, чтобы отправиться следом. За дверью моему взгляду открывается небольшая комнатка. Видимо, детская. На полу лежит разбитая ваза, а возле нее сидит и плачет Ульяна.

Напугалась только? Или ее задело осколками?

Хоть бы только напугалась.

– Падать… - сказала кроха, указывая на разбитую вазу, а я замер.

Она уже говорит. Ну, конечно же…

А меня до сих пор нет в ее жизни…

Не много ли я прождал? Не много ли времени я дал Вике на переосмысливание? На то, чтобы прийти в себя?

Я стоял в дверях, не решаясь подойти, пока Вика неуспешно утешала Улю – видимо, кроха чувствует вину за то, что случилось, и оттого плачет, но Вика ее даже не ругала. Лишь пыталась успокоить - она села на колени перед дочерью, чуть поодаль от вазы, приложила свою ладонь к макушке Ули и ласково поглаживала ее. Принцесса еще не заметила меня, а ее мама, кажется, именно этого и опасалась.

Я встретил взгляд Вики, в котором отчетливо выражалось: «Уходи». Молчаливо качнув головой, я следил за ее реакцией. Вика занервничала, и оттого ей не удается успокоить Улю.

Я оттолкнулся от стены и направился к ним. Вика испуганно метнула на меня свой взгляд, в котором отчетливо выражался страх. Неужели спокойствие не пошло тебе на пользу, Вика? Прости, но я больше не намерен ждать, пока смогу воссоединиться с дочерью.

Ты ведь даже не думаешь о том, чтобы сказать мне правду. Ведь так?

Словно прочитав мои мысли, Вика прижала к себе Ульяну, которая не переставала плакать. Раньше бы я разнервничался, слыша детский плач, но сейчас все по-другому. Мне хочется точно также прижать к себе Ульяну, чтобы она перестала плакать.

– Наверное, она очень напугана. Убери вазу от нее, - спокойно попросил я и сначала подошел ближе так, что малышка, наконец, заметила меня.

Не хотелось ее пугать. Да и едва ли она узнает меня…

Однако, как оказалось, я и сам не был готов к этой встрече. Едва наши взгляды встретились, как Ульяна замерла и даже перестала плакать – эффект неожиданности, не более, но вот то, что происходило со мной, не передать словами. Я точно так же замер, вглядываясь в детские черты лица, а внутри лишь набатом раздавался гул собственного сердца. Больше ничего. Словно я умер, а одно мое сердце не переставало работать, но ведь такое невозможно, верно?