Берг
Шрифт:
— Хорошо, я обдумаю всё и скажу завтра утром.
Он развернулся и ушёл, Вэллия проводила его взглядом и опустилась головой на подушку. Он обдумает всё, что она сказала, обдумает и решит. Это ещё не победа, но, может быть, это маленький шаг к ней. Она вздохнула и прикрыла глаза.
* * * * *
Весь день, занимаясь делами, общаясь со своим советником, Ниард старался не думать о своей жене, отодвигая все мысли на потом. И только вечером, когда остался в комнате один, маркграф задумался. Что делать теперь? Оставить всё, как есть и ничего не менять? Или вернуть её отцу?
Спать
Всё равно жалко девчонку, у неё жизнь тоже выдалась не лучше, если верить тому, что она рассказала, конечно. Но вряд ли кто-то будет лгать о подобном, с таким не шутят. Если так, то граф Вольдейн — жестокий человек, разве можно так относиться к своей дочери? Разве она виновата в том, что так получилось. А он и правда нигде ничего не объявлял, кому, как не им было узнать обо всём первыми, здесь-то, на границе с Лионскими землями. Они с ней вернее всего попытались бы перейти границу именно в Берге. Но они пошли через Ротбург, на восток, дальше, конечно, и почему они решили именно так, — непонятно, ведь через Берг намного ближе. Может быть, они и боялись, что здесь их будут ждать вернее всего.
Так или иначе, его жена досталась ему совсем не девушкой, как положено быть невесте, а её отец скрыл этот позор. И это подло с его стороны. Притом, что она ещё и понесла от одного из насильников-похитителей. И если бы не это, он вообще бы никогда не узнал об этом, граф пристроил бы свою дочь и остался довольным, что обманул молодого вассала. А Ниард был бы всю жизнь ещё и благодарен ему за жену более высокого происхождения, чем сам, за земли. И никто бы ничего не узнал, если бы не этот досадный случай…
И что делать теперь?
Если она вернётся к отцу, тот узнает от неё о том, что её муж несостоятелен как мужчина, станет ли граф молчать об этом из деликатности? Это после того-то, как Ниард вернёт ему опозоренную дочь? Какой сеньор простит такую дерзость от своего слуги? В подобных случаях молчат и проглатывают обиду, а не выставляют промах сеньора на всеобщее обозрение, ведь позор падёт и на дочь, и на её отца — графа. Такое не прощают. А всё графство будет смаковать пикантные подробности в семье графа и его зятя. И все будут показывать в сторону Ниарда пальцами и говорить, что он не мужчина и недостоин своего титула и земель, потому что у него никогда не будет наследника, и земли оставить ему будет некому.
Ниард вздохнул и поднялся на ноги, прошёлся по комнате. Служанки топили камин только утром, было холодно, но маркграф совсем не замечал этого холода. Подошёл к окну, прислонился плечом к стене и стал рассматривать тёмный витраж. Сейчас, зимой, ставни были плотно забиты, но гобеленами окна не стали завешивать — это же кабинет, а не жилая комната, не спальня. Свет горящей свечи трепетал на цветных стёклышках, они сверкали, приобретали цвет, мигая, и от этого, казалось, изображения на них становились живыми.
Ниард снова вздохнул. Ну, не может, не может он ничего с собой поделать, не может он спать с ними, боится даже коснуться. И уже столько лет прошло, а этот страх не проходит, настолько глубоко поселилась обида, оставленная оскорбительной насмешкой первой в его жизни женщины.
Эльза. Он помнил день, когда она появилась здесь, длинноволосая красавица. Белая молочная кожа, волосы до колен, чёрные, как смоль. Она держалась высокомерно и прямо, указывала мужу и его слугам. Из-за её красоты ей прощали всё. Она не была слишком богобоязненной, в церкви её видели не
Для Ниарда старший брат был примером. После смерти отца, маркграфа Ролда, все дела в Берге перешли к старшему сыну. Роналд женился, стал увереннее, осмелел, сам судил и собирал налоги. Никто и не думал, что счастье их будет таким коротким.
Ниарду было четырнадцать лет, когда Эльза появилась в Берге. Конечно же, он без памяти влюбился в красавицу-невестку, и любовь свою держал в тайне. Кому он мог рассказать о своих чувствах?
Это была первая юношеская любовь, которая затмевает все недостатки и до небес возвеличивает достоинства. Эльза казалась ему святой, чистой и непорочной. Он глядел на жену брата восторженными глазами, а сам, оставшись один на один с собой, мучился от запретных чувств. Он не мог простить себе, что она родственница, что она — жена любимого брата.
В конце концов, она как-то догадалась о его чувствах, и вот тут-то она показала себя во всей красе. Всё, что порочное было в ней, проявилось именно в отношении к влюблённому в неё подростку. Она заигрывала с ним, веселилась от души, видя его смущение и душевные муки, она играла с ним и его чувствами. Вот тогда Ниард понял, какой злой бывает любовь.
Она искала случая остаться с ним наедине, она, как опытная взрослая женщина, первой поцеловала его, постыдно обнажалась перед ним, смеялась ему в лицо, видя его неловкое смущение. Не стесняясь мужа, она при нём словно бы невзначай обнимала Ниарда, кокетливо улыбалась, по-дружески целовала в щёки и подмигивала, когда он задыхался от её прикосновений, а она видела его реакцию.
После всех этих издевательств Ниард возненавидел её и охладел к ней, перестав реагировать и замечать её уловки и томные взгляды. Это возмутило молодую маркграфиню, а Ниард попросил брата отправить его к кому-нибудь в оруженосцы. Роналд удивился, ведь до этого младший брат находился в его личном услужении, но отказывать в просьбе не стал.
В последние дни перед отъездом Эльза нашла всё же возможность и пришла к мальчишке ночью в его комнату, забралась к нему спящему под одеяло и разбудила поцелуями и ласками. У Ниарда от неожиданности чуть сердце не остановилось, чтобы потом, после того, как он понял, что происходит, зайтись в таком бешеном галопе, что до сих пор от воспоминаний о тех мгновениях мурашки бежали по спине. У него ещё не было женщин, вряд ли маркграфиня знала об этом, может быть, она ждала подвигов от подростка или надеялась, что он сможет её чем-то удивить, но… В тот момент Ниарду хватило её поцелуев, ладоней на груди и близости её вожделенного любимого тела. Он был на седьмом небе от счастья только потому, что она была так близко, была такой доступной и красивой до безумия.
Она же, не получив от него того, чего хотела, вылила на него поток насмешек и брани, смеялась ему в лицо, обзывая всякими словами, после которых и у взрослого-то мужчины надолго пропадёт желание, не говоря уже про мальчишку, не имеющего никакого опыта общения с женщинами.
Пару дней, пока он не уехал, она встречала его таким холодно-надменным взглядом, полным презрения и насмешки, что Ниард возненавидел сам себя, и с тех пор так и не смог пересилить себя. Все попытки близких отношений с женщинами заканчивались неудачами. В ушах звенел холодный смех, а сердце было закрыто для новой любви.