Берлинская тетрадь
Шрифт:
Расчеты тяжелых гаубиц забеспокоились:
— Откуда стреляли? Из района Верфтпфуль? Это еще не в счет. Вот мы часика через три ахнем, так ахнем. Прямо по рейхстагу!
Мы встречаем новые колонны пленных немцев. Среди них и кадровые солдаты — остатки немецкой армии, и седые, сгорбленные старики, и сопливые юнцы. Сын трактирщика Эрнст родился в 1928 году. В первых числах апреля его одели в военную форму и послали в окопы, защищать Берлин. Эрнст шел на командный пункт роты. А там оказались наши бойцы. Так он и попал в плен.
Другой пленный — командир роты говорил;
— Ваше наступление, его размах сокрушили не только оборонительные
На оборону Берлина Геббельс бросил рее силы.
Чем ближе к Берлину наши войска, тем ожесточеннее и яростнее бои. Мы едем по следам наступающих частей армии генерал-полковника В. И. Кузнецова.
– За ночь войска армии протаранили последний лесной массив, прикрывавший Берлин с востока, и завязали бой за одно из его предместий. Штабы частей расположились в покинутых обитателями пригородных дачах.
В дачных районах мы впервые увидели огромные немецкие зенитные орудия, недавно применявшиеся для воздушной обороны Берлина. В последние дни эти орудия были повернуты против нашей пехоты и танков. Они не смогли защитить столицу от массовых налетов союзной авиации, не смогли остановить и лавину наших войск. Почти все зенитки, с их длинными жерлами, разбиты нашей артиллерией.
Дороги, проселки, тропинки заняты машинами, танками, пушками, людьми. Офицеры стоят на перекрестках и регулируют этот небывалый поток, название которому — русские идут на Берлин.
Гул моторов не умолкает. Советские самолеты проносятся на запад, бомбят узлы немецкой обороны уже в самой столице. Земля дрожит от грома орудий, разрывов снарядов и мин, сотрясая стены Берлина.
21 апреля 1945 года.
III. В БЕРЛИНЕ
Шумно и весело в нашем журналистском корпусе. Атмосфера душевного подъема и солдатской дружбы царит среди нас. Разъезжаемся по частям с самого утра. Приезжаем к телеграфу уже затемно, быстро выкладываем на бумагу горячие впечатления дня, а перед сном собираемся в чьей-нибудь квартире (теперь свободно: у каждого квартира или особняк) и вспоминаем пережитое.
Молчаливых среди нас нет. Но, признаться, трудно превзойти Бориса Горбатова, прибывшего сюда на пополнение правдистской бригады. Говорит он быстрее всех, «чешет», как пулемет. И всегда интересно, с юмором, остро.
Сегодня каждый хвастался:
— Я был у артиллеристов, которые первыми ударили
— Позволите, это я был у первых!..
Оказалось, каждая по крайней мере из полусотни батарей считает, что именно она первой била по рейхстагу.
— Ничего, потом разберутся, — резюмировал Горбатов. — Важно, что бьют по рейхстагу со всех сторон!
Действительно, со всех сторон. Чтобы не дать берлинскому гарнизону уйти, наше командование ведет операцию силами трех фронтов на круговой обхват Берлина, на быстрейший выход к Эльбе.
Каждой вечер мы, корреспонденты центральной прессы, уговариваемся, кто куда поедет. Уговариваемся для того, чтобы не собираться всем в одной армии, а охватить как можно больше участков заключительной битвы. Мы понимаем — это нужно и для истории.
Итак, начались бои в самом Берлине. Историческая битва! Исторические дни!
22 апреля 1945 года.
Пушки бьют до центру города
В Берлине идут жестокие, стремительные уличные бои. Мы миновали его пригороды: Вернойхеэ, Зеефельд, Блюмберг. В штабе армии оперативник, склонившийся над картой — планом Берлина, рассказывает нам:
— Вчера вечером передовые полки завязали бои на северо-восточных окраинах, а сегодня дерутся уже на улицах города, клином прорубаясь к центральным кварталам. Только что получены сообщения: заняты водокачка, больница, районы Лихтенберг, Вильгельмберг, завод авиамоторов «Аргус», газовый завод, еще один авиамоторный завод, железнодорожная станция Панков — Шенегаузе. Хотя немцы и обороняются с отчаянным упорством — все улицы пересечены баррикадами, завалены каменными глыбами, кирпичные стены превращены в крепости, — наши подразделения продвигаются вперед.
Только что я вернулся из штаба генерала Н. Д. Козина, соединение которого одним из первых ворвалось на столичные улицы. Противник не выдерживает. Вот выкинут белый флаг — шестьсот солдат, из них большинство фельксштурмисты, сдались в плен.
Оперативник указывает нам маршруты, и мы, охваченные общей волной этого невиданного подъема в войсках, устремляемся к линии боя.
Все пригороды заполнены народом.
По улице проносится колонна автомашин, привозивших на огневые позиции снаряды. На головной машине транспарант: «Мы побывали в Берлине!» Все приветствуют эту колонну. Вскоре мы встречаем людей, час, полчаса, несколько минут назад дравшихся на улицах Берлина. Вот попадаем на полковой пункт медицинской помощи. Бой идет рядом, в соседних кварталах. Там наши бойцы уничтожают немецкую оборону, Раненых все расспрашивают:
— Ну, как дела? Далеко еще до рейхстага?
Лейтенант Андрей Малышко, раненный пулей, рассказывает:
— Будем и в рейхстаге, и в гитлеровской канцелярии. Уже не так далеко осталось. Моя вторая рота из первого батальона дерется геройски. Да что говорить, сами понимаете-Берлин! На перекрестке улиц немцы соорудили баррикады и стали поливать наших из пулеметов. Бились мы около часа. Ничего не выходит. Смотрю, за углом стоит наша пушечка, сорока-пятимиллиметровая. Бьет по одному дому. Я эту пушечку повернул на баррикады и под ее огнем поднял бойцов в атаку. Пробились мы за баррикады, сбили немцев, ворвались в дома, завязали рукопашную. Ну, вот, из соседнего дома через окно меня ранило пулей. Я еще около часа руководил боем, а потом ослаб, крови много потерял. А мои орлы дерутся!