Беру тебя напрокат
Шрифт:
Я отодвигаю Нику в сторону и встаю перед толстухой:
— Пушинка?
Та дергается от неожиданности и смотрит на меня с недоумением:
— Откуда вы знаете мое домашнее прозвище, молодой человек? Мы знакомы?
— Я знаю вашего мужа. Полчаса назад с ним познакомился.
— Что? — Ника смотрит на меня с неподдельным изумлением. — Петров, ты в своем уме? Какая же это Пушинка? Вообще, ни капли не похожа.
— Любовь слепа, Ника, — философски замечаю я, а потом снова обращаюсь к толстухе: — Ваш муж вас ищет, Пушинка.
Толстуха быстро допивает свое пиво, а потом улыбается мне с нахальным кокетством:
— Тарас дальтоник, впрочем, его мужского достоинства это нисколько не умаляет… Кстати, вы не знаете, почему эта девушка, — она с неприязнью указывает на Нику, перетаптывающуюся с ноги на ногу, — обвиняет меня в воровстве.
— Извините, — спохватывается Ника и становится пунцовой до корней волос. — Я просто обозналась…
— Моя подруга немного не в себе, — доверительно сообщаю я. — За ней глаз да глаз, ну вы понимаете?
Толстуха сочувственно кивает, а потом достает из сумочки зеркальце — проверяет макияж:
— Значит, Тарас таки вспомнил о моем существовании? Ну надо же! Я думала, он так до вечера и простоит у этих сигар. — Она разворачивается к своим собеседникам и игриво улыбается: — Простите, мальчики, но мне пора.
Мужчины переглядываются, а потом, перебивая друг друга, начинают что-то втирать Пушинке по-немецки. Они говорят так быстро, что я почти ничего не понимаю. Вид у обоих чрезвычайно расстроенный.
— Что они говорят? — с любопытством переспрашивает Ника.
Толстуха пожимает плечами:
— Понятия не имею.
Она неуклюже сползает со стульчика и одергивает платье:
— Я готова. Ведите меня к Тарасу.
Ника достает из сумки телефон:
— Сейчас! Надо только выяснить, где он.
— Подожди, не звони, — останавливаю я. — Давай я.
— Чего это? — она чуть ли не оскорбляется.
— Мы сейчас в открытом море, — с ухмылкой напоминаю я, — тут мобильная связь идет через спутник, так что с тебя сдерут кучу денег.
— Беспокоишься о моих финансах? С чего это? Хотя ладно, уговорил. Звони ты.
Она диктует мне номер, и я тут же дозваниваюсь до старика. Оказывается, тот все еще трется у ларька с сигарами — ждет вестей. Даже каюту свою не проверил на предмет возвращения женушки.
— Стойте, где стоите! — требую я. — Сейчас мы подойдем.
— Вы нашли ее? — с надеждой уточняет старик. — Она не хулиганит?
Я ничего не отвечаю — быстрей сбрасываю, чтобы содрали денег поменьше.
Через пару минут мы все вместе подходим к ларьку с сигарами. Старик сидит на скамейке и с увлечением читает какой-то журнал. Вид у него весьма умиротворенный и счастливый.
— Кхе-кхе! — нависает над ним толстуха.
Старик меняется в лице и, отшвырнув журнальчик, подскакивает на ноги:
— Пушинка? Боже, наконец-то! Я просто с ног сбился в поисках!
— Серьезно?
— Конечно! —
Толстуха подставляет ему щеку, и он припадает к ней поцелуем. А потом они берутся за ручки и, не сказав нам и слова благодарности, с блаженными лицами уплывают прочь.
М-да! Любовь-морковь делает с людьми страшные вещи. Я поворачиваюсь к Нике, чтобы поделиться этим умозаключением, но замечаю, что она выглядит так, будто через пару секунд грохнется в обморок. В лице нет ни кровинки, губы пересохли, а взгляд затуманился и бессмысленно блуждает.
— Эй, ты в порядке?
— Что-то голова немного кружится, — бормочет Ника несчастным голосом. — Наверное, это от духоты. Я с детства очень плохо духоту переношу.
Я с трудом прячу несвоевременную улыбку. Конечно-конечно, именно духота тебя и довела. Впрочем, сочувствие во мне все равно побеждает злорадство.
— Тебе надо на свежий воздух. Давай немного прогуляемся по верхней палубе?
Она слабо кивает. Я обнимаю ее за талию и веду к лифтам.
Глава 12. Вероника
Зачем я пила эти чертовы коктейли, а? Теперь все плывет и качается, а еще к горлу то и дело подкатывает тошнота. Кажется, мне еще никогда не было так плохо. Фу!
Я облокачиваюсь спиной о стенку лифта и на мгновение закрываю глаза. Все — из-за Петрова! Все из-за этого гада! Если бы не он, мне бы и в голову не пришло мазаться дурацкой мазью от растяжений. И сейчас мне не было бы так плохо.
Дело в том, что я немного не рассчитала эффект жгучего перца.
Когда я встретилась с Петровым, кожу стало печь так, что захотелось повизгивать от боли. Если бы мы были на концерте, я бы немедленно слиняла к себе, приняла душ. Но нас угораздило ввязаться в эти нелепые поиски. Я просто не могла уйти к себе и не уронить собственного достоинства. А терпеть жар от мази было невыносимо. И, конечно, мне подумалось, что один коктейль исправит дело, снизит, так сказать, болевые ощущения.
Ага! Лучше бы та официантка к нам совсем не приближалась…
Хотя чего это я? Дело не в ней. От одного коктейля меня бы так не повело. Но Петров начал глумиться. Как всегда, начал глумиться. Меня так взбесило пренебрежение в его взгляде, что я, сама не зная зачем, опустошила еще один стакан. Да уж! Я, конечно, тоже хороша, но, видимо, мозги от боли у меня совершенно отключились.
Лифт тренькает и открывает двери.
— Пойдем, — ласково говорит Петров и, обняв меня за плечи, выводит на верхнюю палубу. Прямо как маленькую.
Свежий морской воздух реально прочищает мозги. Мне моментально становится легче, все вокруг начинает качаться не так рьяно.