Беседы с Vеликими

Свинаренко Игорь Николаевич

– Да, да. Но нельзя обижаться на сравнение с неграми. Африка – великий континент. Там живут замечательные люди. Прекрасные музыканты. Негры – лучшие спортсмены в мире. Я не вижу в этом сравнении оскорбления, я вижу в этом параллели большие. Безусловно, мы со своими ценностями далеки от Европы.

– Хочется сделать голливудский счастливый конец вашей теории России. Вы говорили, что в свете будущих природных катаклизмов Россия станет самым лучшим местом для жизни. Так?

– Да, но это не завтра, это не скоро, пройдет 20, 30, 40 лет. Климатические перемены неизбежны, но они, слава Богу,

не идут так быстро.

– Но мы можем надеяться на то, что наши дети будут жить в замечательных условиях?

– Безусловно.

– Мы Англии будем продавать куски земли на китайской границе за хорошие деньги, то есть не продавать, а сдавать в аренду на 99 лет.

– Конечно!

Запад?

– Такой углубленный взгляд на Россию у вас, наверно, появился после жизни на Западе.

– Нет, намного раньше: в 68-м, когда я познакомился с работами Чаадаева. Работы Чаадаева и Андрея Платонова повлияли на мое восприятие России.

– Это вы отражали в фильме «Ася Клячкина…»?

– Нет, там другое, там – воспевание русского крестьянина. Такого, какой он есть: он живет в нищете, у него настолько ничего нет, что в доме очень чисто.

– Вы вообще приобрели многие западные черты: следите за здоровьем, держите вес.

– Это было и до Европы.

– Значит, жизнь там вам ничего не дала…

– Ну, всегда можно узнать что-то новое. Чтобы заниматься своим весом, своим здоровьем, не обязательно быть под влиянием Европы. Я всегда интересовался Европой, я считаю себя в определенном смысле русским европейцем – эта культура была привита мне моим дедом Петром Кончаловским, который говорил по-французски, по-испански. Он очень любил Францию, он в своем творчестве был связан с Сезанном, с Матиссом – думаю, это тоже повлияло… Мама тоже говорила по-французски, по-испански, по-английски, по-итальянски. Это тоже влияло на меня… Русские делятся на тех, кто страдает за границей – как Вася Шукшин, который даже из автобуса не хотел вылезать там, – и тех, которым нравится бегать по западным музеям, по улицам, сидеть в кафе, быть частью той толпы. Я хочу, чтобы мои дети учились в Лондоне! Там – лучшее образование. А потом чтоб они работали в России. С английским образованием.

– Я вспомнил Есенина: он говорил, на Западе ему не нравится – там-де не перед кем раскрыть свою душу.

– Правильно, там раскрывать душу не надо. У англичан в этом особой потребности нет. Они все индивидуалисты.

– Вы ездили на Запад, когда туда никого не пускали. А теперь, когда все открыто, вы в России. Интересно! Вообще вот почему мы живем в России?

– Если бы в начале 80-х из России можно было выезжать так же просто, как сейчас, может, я бы и не уехал. Я бы просто ездил ненадолго и возвращался. Я любил путешествовать! На это нужны деньги. Чтоб они были, надо было работать за границей, потому что в России тогда нельзя было заработать. Я просто хотел ездить!

Он увлекается, он говорит на тему, которая его реально волнует:

– Я не мог проситься в путешествия, ходить по выездным комиссиям! Чтоб в итоге поехать на пять дней! В составе делегации! И ходить там парами!

Это было омерзительно! Я не мог вынести этого. Я хотел ездить и ходить свободно, куда хочу. Я уехал, потому что у меня не было иной возможности путешествовать.

Помолчав секунд пять, он понимает, что сказал не всю правду, и говорит дальше, важное:

– Я хотел снимать картины, какие я хотел. Вот и все!

Хотя и это, легко догадаться, не все…

– Меня интересовала жизнь за границей. Очень! Меня волновал, конечно, Париж, и Голливуд волновал.

Наконец он говорит про главное, ну или про то, что многим читателям кажется главным:

– У меня были на Западе романы… Кто помнит те годы, тот расскажет, какая это была мощная советская мечта – трахнуть француженку или, напротив, негритянку. Речь шла именно о коротком контакте, в силу краткости поездки и стукачей. А целый роман! С иностранкой! Да еще с кинозвездой! Друзья, это главней кино и главней всего Нотр-Дама… Наконец Кончаловский от путешествий и от жизни на Западе неожиданно, но плавно переходит к теме мудрости, как ее понимали древние китайцы. Он говорит о том, что ездить – не главное, одна только перемена мест не делает человека счастливым. Когда мы такое слышали лет 15 назад, это казалось кокетством и враньем, но теперь мы и сами поездили, можем трезво судить. Он дал вариацию старой китайской пословицы («Мудрый познает жизнь, не выходя со своего двора, а дуракам надо путешествовать»):

– Сначала мне было важно, где обедать: в Париже или в Москве. А теперь важно – с кем.

Ресторан?

– Тем более если вы на диете.

– Нет, все-таки важней – с кем. С женой любимой… С приятелем… С человеком, который делает тебя хоть на секунду лучше или умнее.

– С кем есть – и пить!

– Это одно и то же.

– Да вы и не очень насчет выпить…

– Не очень.

– Не по-русски это как-то.

– Совсем. Ну, я пил когда-то. Но мне повезло, я не могу много выпить. Мне плохо становится.

– А ведь русский интеллигент не может не пить, видя страдания народа.

– Ну, русский человек выпивает, конечно. Было этого раньше навалом. Мы много денег пропили. Очень много. Шашлычная на Никитской, «Арагви»…

– Вы говорили о том, что могли бы открыть ресторан.

– Это было давно… Была идея открыть ресторан «Одиссей», со средиземноморской кухней, которую я очень люблю. А сейчас на это нужно кучу денег!

– Да ладно, вам бы дали.

– Это сложная работа – ресторан… Но с Юлей – может быть…

– Теперь уже – да…

– Хорошее дело – ресторан! Но – деньги…

Бизнес?

– Вы жаловались, что неудачливый бизнесмен. А меж тем у вас были удачные проекты. Вы торговали черной икрой в Голливуде…

– Это была фарцовка, а не бизнес.

– Совесть вас не мучила по этому поводу?

– Никогда. Я был счастлив! Икра стоила 50 долларов за килограмм тут, я мог ее там продать за 3 тысячи 500 – и на эти деньги жить два месяца в Америке! Это был бизнес лучше нефтяного.