Беседы с Vеликими

Свинаренко Игорь Николаевич

– Я – нет. У меня этого нет.

Личное

– Меня больше волнует не мое дворянство, а то, какие трусы были в XIX веке у женщин, когда Антон Павлович ухаживал за какой-нибудь студенткой.

– Он больше к проституткам…

– Но у него и девочки были, и актрисы, и знаменитая Щепкина-Куперник… Он очень любил женщин. Чехов терпеть не мог людей, которые хвастали своими победами над женщинами – потому что он их по-настоящему э-э-э… любил. И вот я хочу себе представить… Вы знаете, какое тогда было нижнее белье?

– Ну,

длинные панталоны, как у Бекки Тэтчер…

– Гм… Интересно, что сейчас женщине, чтоб с мужчиной сойтись, много не нужно снимать с себя.

– Моника Левински вообще ничего не снимала. В Овальном кабинете. На ней осталось ее знаменитое синее платье.

Но Моника ему не интересна, он не откликается и продолжает о своем:

– …а тогда надо было столько снять! Корсаж один чего стоил… Мне это очень интересно – быт людей разных времен. Вот я думаю: какой быт был у человека, который из варяг в греки двигался? Он должен был много грести, у него мозоли на руках… Мышцы какие у него! Это еда страшная, и отхожих мест нет.

– Вот именно!

– Но человек жил и ходил: от Норвегии до Константинополя!

– А жил не хуже нас с вами.

– И был не менее счастлив.

– Больше радовался достигнутому.

– Да! Сейчас самолет Москва – Стамбул, за два часа бум – и все. Так что меня больше интересует не моя родословная, а быт людей далеких времен.

– А меня волнует, что они не мылись.

– При Чехове уже мылись. Правда, без душей, а при помощи фарфоровых тазов и кувшинов. Кувшин – и таз!

– Наполеон запрещал своим подругам мыться.

– Ему это нравилось. Были разные люди…

– Вот вы говорите: Чехов и хвастовство, победы над женщинами. В печати было много упреков в ваш адрес по похожему поводу…

– Я никогда не хвастал, я просто рассказывал.

– Но вас ругали, что вы пишете про дам, а они давно замужем…

– Но тогда не были. Про тех, кто был замужем, я не писал. И во-вторых, я писал не о том, как мы были близки, – я писал о том, что у нас была любовь, роман, увлечение. Я писал о том счастливом времени, которое проводил с какими-то женщинами. Счастливом времени…

– Думаю, это от зависти вас попрекали.

– В России любят несчастных и мертвых, а счастливых и небедных не любят. Не любят… Об этом замечательно пишет Коровин в своей статье «Человек за забором». Он думал так, этот человечек: «Шаляпин – хороший певец, но пьет, дебош вот устроил. А такой-то талантлив – но от него жена ушла. Корова сдохла – пустячок, а приятно». Это русская крестьянская черта.

– Вам говорили – конечно, вот Юля Высоцкая ваша жена, поэтому вы ее снимаете в кино и в театре даете роли! Вы на это однажды отвечали, что как жесткий режиссер во второй раз бы ее не взяли, будь она плохой актрисой.

– Я и первый раз ее взял потому, что она хорошая актриса. Если б была плохая, я б ее не снимал! Нельзя снимать плохую актрису – это позор и для нее, и для меня. Бездарность

тащить бесполезно, это глупо, это делает несчастными всех. А Юля – талант!

– Помните, в прямом эфире какого-то радио до вас дозвонился слушатель и спросил – а кто ваша следующая жена? Циничный вопрос…

– Пускай спрашивает. Человек может задавать любой вопрос, и я могу на это отвечать или нет. (Тогда он ответил: «Не знаю, какая следующая, мне очень нравится настоящая». – И.С.).

– Расскажите про брата.

– А вы сами его спросите.

– Я спрашивал… У вас ведь переменилось к нему отношение по прошествии лет?

– Ну как… Все меняется! Одно дело – брат в 14 лет, другое – сейчас.

– Когда-то у вас была конкуренция…

– Ну, конкуренция – она всегда есть между художниками, для этого не обязательно им быть братьями. У меня конкуренция с любым художником, который мне интересен. Чаще это конкуренция с художниками, которых нет в живых, но которые по-прежнему меня волнуют.

– Ну да, вы говорили, что театр интересней кино потому, что там работаешь с гениями: Чехов, Стриндберг…

– В театре поиск истины идет, а в кино поиска истины нет… Надо ее заранее найти, а потом снимать.

Всеобщая теория России

– Андрей Сергеич, я уже лет 15 слежу за развитием вашей Всеобщей теории России (я так для себя условно назвал вашу систему взглядов). В 1993 году вы сделали сенсационное заявление, со ссылкой на некоего пожившего у нас англичанина, что главная беда русских такая: у них белая кожа. Это сбивает с толку и их (они не могут определить свою идентичность), и внешний мир. Будь русские черными или желтыми, они бы жили спокойно и не было б никаких исканий и надрывов и утверждений типа «мы не такие, как все, у нас особый путь». Но вот такая ирония судьбы – русские снаружи белые и пытаются себя найти как белая нация. Безуспешно и очень затратно.

– Да, я так считаю.

– Потом вы сказали, что у нас на дворе XVI век. И русские имеют менталитет средневековых людей, потому у нас так низка цена человеческой жизни. В 90-е у нас убивали так же легко, как в Англии во времена Шекспира… Потом вы добавили такое наблюдение: русские ведут себя как дети. Позабавило меня и ваше наблюдение: русским ближе и понятней мусульмане, а протестанты или там католики кажутся православным куда более чуждыми… Эти ваши идеи мне близки. Я сам немало написал текстов о том, что русские удивительно похожи на негров.

– Да, это все похоже на Африку… Я имел в виду африканскую ментальность. Племенные связи, крестьянство, привязанность к земле вообще, «все от земли идет», много охотников и рыболовов… Орехи собирают, грибы, ловят рыбу. Вождь должен быть с палкой. Каждый новый вождь ставит своих людей – семейственность!

– И никому нельзя доверять, кроме своих. У русских нельзя есть пирожки чужие. И заборы высокие ставят, как в XVI веке в Европе. У вас там на Николиной такие заборы! Не пройти просто.