Бешеный волк (сборник)
Шрифт:
Когда Риоль выходил из лифта, человек не вставая с табурета, а только подняв свою голову от узловатых, худых рук, и дав оконному солнцу блеснуть в его взгляде и показать, что глаза у него ясно-голубые, проговорил:
– Все относительно… – эти слова, произнесенные вместо приветствия, заставили Риоля посмотреть на человека внимательнее. И его взгляд отметил и много раз стиранную и штопаную одежду, с заплатами на локтях и коленях, и худобу человека, заговорившего с ним.
– Что – относительно? – переспросил Риоль.
– Не бывает просто добра или зла.
– А что бывает?
– Бывает не много или много больше или меньше
– Наверное, вы правы, – ответил Риоль и прошел в кабинет, на двери которого висела золотая табличка: «Начальник Центра», – и никаких фамилий, инициалов и, тем более, дат, и потому не услышал последних слов человека, сидевшего на табурете:
– Скоро тебе придется в этом убедиться, Риоль…
В том мире, где решались проблемы, Начальник Центра управления полетами Эгриэгерт был по настоящему уважаемым человеком потому, что став слугой общества, не начал окружать себя своими собственными слугами. И Риоль уважал его за это, как и за то, что Эгриэгерт ставил дело выше власти. Такое случается только с теми, у кого власть не является самоцелью, а следовательно, встречается как исключение.
Наследственная власть может быть обузой. Любая другая власть – самоцель. И человек всегда идет во власть ради самого себя, чтобы он не декларировал на этом пути.
На Земле это правило.
Хотя, наверное, и за пределами Земли это – правило тоже…Именно поэтому во все времена во власти очень много непорядочных людей. Ведь редкий человек может оставаться порядочным, даже зная, что ему это не принесет корыстной выгоды.
– …Корыстной выгоды? – спросил однажды Эгриэгерта Риоль, – Какой же еще бывает выгода? – Прежде всего, выгода бывает обманчивой…
Но это не проблема власти, а ее свойство. Как мороз – это не проблема зимы, а темнота – не проблема ночи. Проблемы вообще появляются только тогда, когда о них много пишут плохие журналисты или мало – хорошие…
Риолю легко было разговаривать с Эгриэгертом на любую тему потому, что во время разговора тот смотрел на собеседника, а не на себя самого.
– Присаживайся, Риоль, – проговорил Эгриэгерт, поднимаясь со стула.
– Спасибо. Кто это там, у тебя за дверью?
– Когда я проходил – никого не было.
– Взгляни сам.
Эгриэгерт приоткрыл дверь своего кабинета:
– Там никого нет.
Риоль посмотрел в дверной проем и увидел пустующий колченогий табурет:
– Наверное, мне показалось…Любая дорога начинается с сомнений, и если она рождает новые сомнения, значит, появляются новые пути.
Это астролетчик Риоль понял давно, и привычно воспринимал вызовы в Центр.
На то он и Центр, чтобы слать кому-нибудь вызовы.
Впрочем, может быть Центр для того, чтобы решать, кому именно эти вызовы слать.
– Ты догадался, почему я тебя вызвал? – толи это был вопрос Эгриэгерта, толи просто создание системы координат.
– Для чего ты меня вызвал, я знаю.
Почему ты меня вызвал – ты скажешь сам, – спокойно ответил Риоль.
Эгриэгерт вздохнул, и этот вздох обозначил усталость. Не от физического труда, а от бессонных ночей. Так устают люди, работа которых заключается в том, что они определяют то, что должны делать другие.
И понимающие то, какую ответственность они несут.
Вопросы стали формировать дорогу.
– Риоль, я знаю, что вы с Эйлой ждете ребенка.
– Осталось два месяца, Эгри.
– Он доживет уже до другой жизни. – улыбнувшись, проговорил
…Дело в том, что мы исчерпались, Риоль… – по тому, как медленно, подбирая каждое слово в фразе, произнес эти слова Эгриэгерт, Риоль понял, что разговор будет не просто серьезным, но приведет к ответственности, которую придется разделить обоим, принимающим участие в этом разговоре людям.
Прежде всего, объясни, что случилось?
Мы исчерпались. Но это пока не трагедия, потому, что мы сами этого еще не поняли.
Мы можем делать все.
Получать любую еду и любую одежду, любое жилье и любое средство передвижения, любое искусство и любую науку.
Работаем так, как нам нравится, и как нравится отдыхаем.
Даже голод мы сделали развлечением.
И наши иллюзии превращаются в реальность еще раньше, чем успевают нам надоесть…– …Может быть, именно в этом счастье, Эгри?
– Да.
До тех пор, пока мы не устанем от всего этого и не задумаемся о том – зачем нам все это?.. – Эгриэгерт встал и не спеша подошел к окну. Он взялся за один из шнурков фрамуги и потянул его, стараясь ее приоткрыть. Потом потянул за другой шнурок. При этом веревочки перепутались, а окно продолжало оставаться закрытым.
Несколько раз дернув за шнурки, Эгриэгерт махнул рукой и нажал на кнопку на пульте.
После этого фрамуга отошла от рамы, и окно приоткрылось ровно на столько, на сколько хотел Начальник Центра управления космическими полетами…
– Вот тебе и прогресс, – проговорил Эгриэгерт, глядя на пульт, при помощи которого он управлял движением фрамуги, – Скоро руки вообще смогут отрафироваться.
– Прогресс – это увеличение того, что делается без нашего участия…– Эгри, прогресс не остановить ни тебе, ни мне, ни нам всем вместе. Ни прогресс, ни скорость, с которой он идет, – Риоль произнес ни к чему не обязывающие слова, но они заставили Начальника центра задуматься.
Правда, не надолго:
– Самая важная характеристика и самая серьезная проблема прогресса – это не скорость, а направление…– Эгри, может, мы просто парадокс в истории цивилизации?
– В истории и без нас достаточно парадоксов.
Буквы, например, были придуманы безграмотными людьми…Риоль не раз рисковал своей жизнью, хотя случалось это значительно реже, чем могло бы случаться, будь он меньшим профессионалом.
Дилетанты попадают в непредвиденные ситуации чаще профессионалов. И поэтому, профессионализм – это не только простейшая форма борьбы с дилетантством, но и простейшая форма борьбы с неприятностями.
– Эгри – мне это небезразлично из-за Эйлы и нашего будущего ребенка – скажи, мы можем в этом полете погибнуть?
– Если вы погибните – вам все станет безразлично.
Так, что стоит привести в порядок земные дела.
– На случай смерти?
– На случай жизни……Выходя из кабинета Начальника Центра, Риоль вновь увидел человека в стоптанных ботинках, сидящим на колченогом табурете, и почему-то совсем не удивился этому:
– Что-то случилось? – спросил человек.
– Что-то случилось со всем человечеством. Во всяком случае, может случиться, если это еще не произошло.
– Произошло, – сказал человек, сидевший на табурете, и его усталые глаза стали грустными:
– С людьми случилось самое ужасное и трагическое – люди решили, что они приобрели опыт.
И уже готовы делиться им с другими…