Бесконечность любви, бесконечность печали

Батракова Наталья Николаевна

Катя подняла зареванное лицо и, не сдержавшись, улыбнулась.

–  Венька... Какой ты... Какой же ты классный!..

–  Еще какой классный! Наконец-то оценила!
– расплылся тот в довольной улыбке.
– Значит, так: сейчас ты приведешь себя в по­рядок, и я отвезу тебя в Ждановичи. Захочешь - по дороге расска­жешь, кто тебя обидел. А уж я придумаю, что ампутировать этому мерзавцу.

–  Вень, я сама поеду, - шмыгнула носом Катя, подтянула сумку и выудила из нее косметичку.
– Мне без машины никак,

завтра утром на прием к врачу.

–  Ну хорошо, на твоей повезу. За своей потом вернусь. И вооб­ще хватит тебе рассекать за рулем! Только дорожных стрессов не хватает! Это безответственно, - укорил он.
– Сколько до декрета осталось?

–  Около двух месяцев. Вень, ты сам прекрасно понимаешь: жить за городом без машины - нереально.

Почти успокоившись, Катя рассматривала лицо в маленькое зеркальце: глаза, конечно, красные, заплаканные, но все не так страшно. Хорошо, что перестала пользоваться косметикой, толь­ко легкий слой тональника и карандаш для бровей. Даже ресницы редко красила. Так что достаточно нацепить очки - и можно ехать.

–  Отец скоро вернется из санатория, но ему рано за руль. На так­си - не наездишься, а в общественном транспорте еще опаснее, чем на машине. До железнодорожной станции - больше километра...

–  Ну я могу подвозить, - предложил Веня и тут же спохватился: Иногда. Сама понимаешь...

– Понимаю, - захлопнула косметичку с зеркальцем Катя.
– Спа­сибо, твоя помощь не спасет. Да и у тебя забот полон рот, не хвата­ет еще одной. Выкарабкаемся как-нибудь сами.

Потюня опустил голову. Катя права: он и так ничего не успевает, голова идет кругом от всяких обязательств. Заскочил в редакцию - фотки слить для репортажа, а дальше - все время расписано: погулять с младшим, пока его мамка будет в поликлинике, встре­титься с будущими заказчиками-молодоженами, показать работы, обсудить фотосессию. Две свадьбы в следующем месяце наклевы­ваются, а это как минимум оплата путевки в летний лагерь для среднего сына. Еще требуется обновки купить: растут отпрыски как на дрожжах. Хозяева съемной квартиры попросили плату на два месяца вперед, иначе пригрозили поднять цену. Машина еле тянет, а на новую никак не получается накопить... К сожалению, деньги в этом мире никто не отменял и не скоро отменит. Хорошо хоть старший сын за ум взялся, захотел поработать летом. Теперь надо думать, куда пристроить.

–  Только сегодня в Ждановичи тебя все равно отвезу я. И не со­противляйся. Пожалуйста, пожалей мою совесть, - попросил Веня.

–  Хорошо, пожалею, - Катя застегнула сумку.
– Я поеду сама, а ты со спокойной совестью - следом. Нечего тебе обратно возвра­щаться за машиной, время тратить. К тому же на любом участке дороги можно спокойно развернуться и поехать куда надо. И не спорь, бесполезно, - произнесла она таким тоном, что ему остава­лось только подчиниться.

–  Не буду, - Веня вздохнул.
– Только если ты сейчас же объяс­нишь,

кто тебя так довел. Это не любопытство. Просто я должен быть уверен: с моей боевой подругой ничего не случится ни по до­роге, ни дома вечером. Кстати, как ты себя чувствуешь?

–  Хорошо, - успокоила она.
– Поехали.

–  Сначала ответь, что за сволочь тебе звонила?
– не сдавался Веня.

–  Ладно, в лифте расскажу, - выходя из редакции, нехотя пообе­щала Катя.
– Пойдем... Только кто звонил - не скажу, много чести для этой дамочки, - продолжила она, нажимая кнопку вызова ка­бины.

–  И что сказала?

–  Ладышев женится, - стараясь сохранить спокойствие, сооб­щила Катя.

–  На ком?
– выпучил глаза Веня.
– Да ну, не может быть! Такие, как он, не женятся. Разве что по расчету, ради бизнеса, - добавил он, пытаясь то ли опровергнуть новость, то ли подтвердить.

–  Возможно, - неожиданно согласилась Катя.
– Есть одна чинов­ница по фамилии Балай. Выгодный для него пост занимает. На ее дочери и женится.

–  Тогда точно по расчету. Выходит, он сволочь?

Ну почему? Если по уму - то он не сволочь. Есть резон. Вот только...- она сделала паузу, - ...одного не знает: когда-то именно Балай уговорила меня написать ту статью.

–  И ты ничего ему о ней не рассказала?!
– Веня был ошарашен.
– Хотя бы в статье на нее намекнула... Катя... Ты с головой дружишь?

–  А как я смогу доказать?
– усмехнулась она.
– Кто поверит? Те­перь и подавно сказали бы: захотела жениха отбить, специально вылила грязь на будущую тещу. К тому же чиновница: газете толь­ко очередного суда не хватает... Да и, как ни крути, вина за публи­кацию статьи только на мне.

–  Катя, ты не права. Это не грязь. Это называется «раскрыть гла­за на правду».

–  И кому она нужна?
– посмотрела на него Катя.
– Пусть живут... Я хочу лишь одного: поскорее забыть ту историю. Так что ты ока­зался прав: кое-кто для меня сегодня умер, - заключила она уже на ступеньках.
– Считай, плакала я... на похоронах... Тепло-то как!
– Катя вдруг улыбнулась, подставив лицо солнечным лучам.
– Если не передумал ехать - догоняй. Дома есть чем подзаправить эскорт, - пошутила она, направляясь к машине...

Нервно одергивая халат, Валерия Петровна спустилась на этаж, быстрым шагом дошла до туалета, расположенного в темном за­кутке коридора, ведущего в терапевтический корпус. Медперсо­нал, а уж тем более сотрудники администрации заглядывали сюда крайне редко: и далеко, и тесно, и не по рангу. Санузлом в основ­ном пользовались санитарки, о чем свидетельствовали сохнущие на батарее тряпки, пустые ведра и швабры в углу. Место укромное, позволявшее вдалеке от чужих глаз спокойно привести себя в по­рядок. Тем более в конце рабочего дня.