Бесконечность любви, бесконечность печали

Батракова Наталья Николаевна

–  Подождите!
– остановила ее собеседница и, торжествующе, с неприкрытым злорадством осведомилась: - А вам известно, что Валерия была беременна от вашего сына? Не удивлюсь, если то же самое случится с любимой вами журналисткой. Вы это знали?

Почувствовав, как учащенно забилось сердце, Нина Георгиевна машинально опустилась на банкетку.

–  Я вам не верю, - тихо произнесла она.

–  А если я предъявлю доказательства? Поверите?

–  Какие доказательства?
– Нина Георгиевна приложила руку к сердцу.

–  Неважно. Но они у меня есть.

«Неужели это правда?
–

пыталась осмыслить свалившиеся на нее новости мать Вадима.
– Но почему он мне ничего не сказал? Почему я узнаю об этом только сейчас?»

Она разволновалась и потянулась за пакетиком с таблетками: надо срочно принять успокоительное!

–  А ребенок... Он жив? Где он?

–  Вот об этом и поговорим при встрече, - холодно ответила со­беседница.

В груди у Нины Георгиевны точно что-то оборвалось, сердце­биение замедлилось - возможно, быстро подействовала таблетка. Но, скорее всего, дело в другом: женщина не знала, как реагиро- нать на новость.

–  А зачем вы мне об этом сообщили? Что вам нужно?
– упавшим голосом глухо спросила она.

–  Зачем? Чтобы вы и ваш сын наконец уяснили: нельзя обижать людей!
– напустила тумана дама.
– Ну так как? Вы согласны встре­титься?

–  Хорошо, - после паузы сдалась Нина Георгиевна.
– Только я далеко не хожу, разве что с собакой гуляю.

–  С удовольствием пройдусь с вами по набережной Свислочи, - добившись своего, Балай повеселела.
– Вы ведь, как и прежде, живете на Пулихова? Я даже помню адрес: бывала у вас в квартире, когда... писала диссертацию. В какое время вы гуляете?

– Уже собрались выходить.

– С собакой? А могли бы с внуками, - упрекнула неизвестно от­куда взявшаяся «доброжелательница», отчего Нина Георгиевна и вздрогнула: с такой безжалостностью она давно не сталкивалась.

– Прямо сейчас я не могу. Как только освобожусь - позвоню. Одно условие: не говорите об этом звонке сыну не то решит, что я пыта­юсь оказать на него давление.

«А разве не пытаетесь?» - вяло подумала Нина Георгиевна, по­нимая, что никакой прогулки в ближайшие час-два быть не может.

Надо прилечь, успокоиться, проследить за давлением. Да и силы внезапно иссякли - дойти бы до кровати.

–  Хорошо, - согласилась она, хотя первое, что собиралась сде­лать еще минуту назад, - сообщить о странном звонке Вадиму.
– Я ему ничего не скажу.

«Пока не скажу», - добавила она мысленно.

–  Тогда - ждите звонка.

– До свидания!

Нина Георгиевна положила трубку, сняла очки и задумалась.

«Была беременна... Чушь какая-то... Вадим любил Валерию и никогда не оставил бы ее беременную. А вдруг он ничего не знал? Когда же это могло случиться?
– закрыв глаза, она попыталась вос­произвести в памяти давние события.
– Помнится, после той опе­рации Валерия исчезла. Он пытался ее найти, страдал. И уже после узнал: она вышла замуж... То есть, если на момент расставания она была беременна, то как она вышла замуж за другого? Непо­стижимо...
– Нина Георгиевна открыла глаза и, виновато глянув на притихшего Кельвина, пошла в свою комнату.
– Зря я согласилась на встречу. Возможно, женщина действует из мести: ну расстался сын с ее дочерью, ну бывает. А она придумала какую-то беремен­ность, Катю вспомнила... Вот если бы Катя была беременна, Вадим бы все ей простил! Разве ж я не знаю сына? Не вижу, как он пере­живает?.. Что же делать? Все-таки сообщить Вадиму

о странном звонке?» - мучилась она.

То ли возраст уже сказывался, то ли излишняя опека сына, ко­торый требовал докладывать обо всех ее передвижениях, но с не­которых пор Нина Георгиевна стала чувствовать себя неуверенно. И, сказать по правде, ей становилось спокойнее, когда она ставила Вадима в известность, куда собирается, с кем хочет встретиться.

Вот и сейчас ей просто необходимо срочно с кем-то посовето­ваться. Но с кем? С сыном нельзя - она же слово дала. Оставалась Галя. Вытащив из кармана мобильник, Нина Георгиевна нацепила лежавшие на тумбочке очки, нашла нужный номер, но вдруг оста­новилась.

–  «И зачем Галю тревожить? Зачем расстраивать? Ей не до меня, собирается, наверное, - вспомнила она.
– К тому же не факт, что она сразу не проболтается Вадиму. Знаю я их уговор насчет меня, грустно улыбнулась Нина Георгиевна.
– Как же быть?.. И все-таки придется встретиться - посмотреть в глаза этой женщине, прежде чем тревожить Вадима. После болезни ему только и не хватает уз­нать, что кто-то от него забеременел. Надо принять лекарства и морально готовиться к встрече. А Вадиму пока ничего не расска­зывать», - приняла она решение и потянулась к тонометру.

Руководствуясь истинно материнским инстинктом - защитить, уберечь свое чадо, пусть даже с угрозой для собственной жизни, через час Нина Георгиевна снова перебралась на банкетку побли­же к телефону, с нетерпением ожидая звонка от незнакомки...

Людмила Семеновна раздосадованно отложила телефон.

«А вдова Ладышева - крепкий орешек. Все они одного поля ягоды - и покойный муженек, и женушка, и сыночек. И с каждым, прежде чем что-то сказать, надо подумать как. Интеллигенция, тьфу!
– в сердцах фыркнула она.
– А ведь любопытно взглянуть на уже немолодую жену профессора, из-за которого когда-то все по­шло наперекосяк. Предлагала ему и себя в соратники, и тело свое в безвозмездное пользование. Так нет! У него, видите ли, принци­пы. Эх, где мои молодые годы? Тонкая талия, точеные ножки, лицо без морщин... У Киры все это есть, а вотума и житейской мудрости кот наплакал. Родила на свою голову!.. Ладышевы, Ладышевы... И где вы теперь, Сергей Николаевич, со своими принципами? И любимая жена поди в старушку превратилась! Зря вы мне с дис­сертацией кислород перекрыли: и сами поплатились, и сынок ваш влип по самое «не могу». Еще поплатятся и он, и женушка ваша ненаглядная, - Балай злорадно усмехнулась.
– А вот диссертация мне сейчас ох как пригодилась бы! Ладно, пора в бой!» - встала она со стула и, прихватив папки с делами, поспешила в приемную...

Нина Георгиевна спустилась с Кельвином во двор. Натянув по­водок, пес сразу затрусил в сторону набережной, но хозяйка его остановила, осмотрелась по сторонам: никакой женской фигуры пи у подъезда, ни во дворе.

«Странная женщина... Позвонила, сказала, что выехала, будет через пятнадцать минут. Ждать или идти к реке?
– размышляла она.
– Но как она меня узнает? Там многие гуляют с собаками».

Придерживая нетерпеливо перебиравшего лапами пса, Нина Георгиевна еще раз внимательно окинула взглядом двор. Даже пенсионеров не видно: кто-то уже выехал за город и обосновал­ся на даче, кто-то досматривал дневные сериалы. В песочнице на детской площадке под присмотром мамочек ковырялись несколько карапузов да на скамейке неподалеку сидела влюбленная па­рочка.