Бесконечность любви, бесконечность печали

Батракова Наталья Николаевна

–  Понятно... Хочу забрать пацана, да не знаю как.

–  Правильно!
– поддержала Катя.
– Может, к адвокату обратить­ся?

–  Обращался уже. К Надежде. Помнишь, просил у тебя телефон.

–  И что?

–  Обещала помочь. Но сначала надо доказать, что мамаша пьет. Других вариантов наше гуманное государство для отцов не оставляет, до последнего будет стоять на ее стороне... К тому же у меня жилья своего нет: прописан в родительской квартире, но там сестра с семьей живет. А сердце за Артура как ни за кого другого болит: худенький, бледненький, постоянно болеет, - совсем приуныл Потюня.
–

Так что радости мало, - завершил он рассказ и перевел взгляд на цветущий сад.
– Красиво у вас!

Красиво, - согласилась Катя и, помяв желание друга, переклю­чилась на другую тему.
– Это все Арина Ивановна, она садом зани­мается. Я раньше и внимания не обращала на все эти цветочки. И тут вдруг весной словно глаза открылись: подснежники, крокусы, примулы, ирисы, тюльпаны, нарциссы, гиацинты... Поначалу ходи­ла кругами, в каждый бутон заглядывала, спрашивала названия.

Знаешь, цветотерапия - великое дело! Не зря ее японцы придума­ли.

–  Природа придумала, - не согласился Веня.
– Просто они пер­вые сообразили. А у тебя точно дочка будет, - улыбнувшись, по­смотрел он на Катю.
– Нутром чую. Потому на цветочки и тянет. Пацаны - они и в утробе пацаны. Галку мою постоянно на соленое, вяленое тянуло, как сейчас помню. Со вторым - не знаю, не в курсе был. С третьим... Карине к рыбе еще и пивка хотелось, а от сладко­го, наоборот, тошнило.

–  А меня на шоколад тянет, - призналась Катя.
– Ладно, угово­рил. Пусть девочка будет.

Неожиданно налетел довольно сильный ветер. Зябко поежив­шись, Катя посмотрела на небо и заметила сгустившиеся на западе облака.

–  Похоже, сегодня не обманули синоптики: гроза собирается. Пошли в дом. Покормлю тебя щавелевым супом.

–  На подножный корм перешла?
– не преминул сыронизировать Потюня, вернувшись в привычное амплуа весельчака и балагура.
– Холодник?
– и на Катин кивок растянул рот до ушей.
– Это то, что доктор прописал! Запарился я в машине.

–  И нам поесть пора, - Катя встала и погладила живот.
– Прого­лодался маленький.

–  Маленькая, - поправил Веня и, прихватив Катину сумку, под­нялся следом на крыльцо.

Окунувшись прямо в прихожей в домашнюю прохладу, насы­щенную возбуждающими аппетит запахами, Веня издал протяж­ный гортанный стон, затем томно прикрыл глаза и сделал вид, что теряет сознание.

–  Спасите голодного папарацци!
– жалобно заканючил он и тут же стал прежним.
– Эх, не зря следом ехал!.. Кать, слушай, чуть не забыл: у тебя случайно не сохранился какой-нибудь старый дик­тофон? Можно даже пленочный.

–  Сохранился, и не один. На чердаке под крышей. А тебе зачем?

–  Не мне, Денису. Вернее, его девушке. Мечтает стать журна­листкой.

–  Понятно. Тогда лезь на чердак. Справа за дверью найдешь большой потрепанный чемодан без ручки. Внутри - пакет с кассе­тами и диктофонами. Правда, какие из них рабочие, уже не помню. Забыла, когда кассетниками пользовалась.

Прислушиваясь к Вениному топанью по лестнице, Катя приня­лась изучать содержимое холодильника.

«Так, что тут у нас? Холодник, куриные котлетки... И яйца, и зелень уже нарезаны, - заглянула она в закрытую емкость.
– Ох, Арина Ивановна, и когда вы все успеваете? Балуете вы меня. Пока папа в санатории, могла бы и сама себе приготовить. Так нет, вста­ет в шесть утра, наварит-напарит пока сплю... Как же нам с папой повезло!» - отдала она должное мачехе.

Когда, шелестя целлофановым пакетом, Веня спустился вниз, стол был накрыт.

–  А

на улице уже гремит, - поделился он.
– В доме не слышно, но, похоже, нешуточная гроза собирается. Кать, можно я весь пакет заберу? Дома разберусь, что к чему. Иначе, боюсь, надолго у тебя застряну, - кивнул он на окно, за которым вдруг резко потемнело.
– Ты грозы не боишься? Мачеха где?

–  Арина Ивановна сегодня дежурит. Ты не волнуйся, я не тру­сиха, - успокоила Катя.
– Мой руки, ешь, забирай пакет и тикай в город.

Потюня сполоснул руки, вытер и присел за стол.

–  Приятного аппетита!
– пожелала Катя и заняла место напро­тив.
– ...Вень, ты извини, но один диктофон я все-таки оставлю. На память.

–  Без проблем! Верну, скажи только какой, - прихлебывая хо- лодник, согласился тот.
– Девушка Дениса любому будет счастли­ва! От самой Проскуриной игрушка!

–  От Евсеевой, - поправила она.
– Вчера получила новый па­спорт. А девочка пусть учится. Хорошо, что допотопная техника кому-то пригодится. Давно на цифру перешла, а выбросить жалко.

–  Согласен. У самого старья два чемодана, кому бы подарить?
– отодвинул он опустевшую тарелку и потянулся за салфеткой.

Отказавшись от котлет, что было удивительно, Веня прихватил пакет и поспешил к машине. Вовремя. Стоило его авто исчезнуть из поля зрения, как поднялся предгрозовой вихрь. Убрав со сто­ла, Катя захлопнула открытые на проветривание стеклопакеты, включила свет, так как в доме совсем потемнело, и, прихватив книгу о воспитании детей, прилегла на диван. Прислушиваясь к шуму забарабанившего по крыше и окнам дождя, она потянулась к пульту телевизора, но поняла, что это бессмысленно: в непогоду, как правило, экран пестрел квадратиками или вообще зависал - спутниковая тарелка не могла поймать сигнал. А во время природ­ных катаклизмов телевизор лучше вообще не включать, что под­твердил близкий громовой раскат. После еще одного погас свет.

Ничего не оставалось, как отложить книгу, закутаться в плед и дожидаться окончания грозы.

«Поспать, что ли?» - Катя закрыла глаза.

Но не шли ни сон, ни дрема. Виной тому и раскаты грома, и ба­рабанящий дождь, и мысли, которые неожиданно полезли изо всех щелей.

«Да... Судьба у Вени - не позавидуешь... Какие все-таки разные мужчины! Одни живут по принципу «не нужна женщина - не ну­жен и ребенок», другие, наоборот, несут ответственность до конца дней, даже если сами давно не нужны женщине».

Вдруг Катя замерла: в районе пупка появилось долгожданное шевеление. Точнее, не шевеление даже, а щекотание, словно там, внутри, кто-то попытался взмахнуть крылышками.

«Бабочка ты моя: такая долгожданная, такая желанная, - улыб­нулась она.
– Скоро, уже скоро... А ведь я действительно не знаю, кто ты, мальчик или девочка. Пора об имени подумать... Хотя что тут думать? Вадим обещал Флемаксу назвать сына Мартином. Ты Мартин?
– задала она вопрос ребенку. В ответ последовало ак­тивное шевеление: малыш словно сопротивлялся.
– Так, понятно, не нравится, - улыбнулась Катя и повернулась на другой бок.
– А если Веня прав и ты - девочка? Как тогда тебя назвать? Мартина?
– замершее было шевеление снова повторилось, но уже не столь активно.
– Ага, понятно... Тогда можно просто Марта...
– снова прислушалась она к ощущениям внутри себя. Тихо.
– Марта Вади­мовна... Эй, ты спишь?
– мысленно спросила она у малыша.
– Мол­чит... Спит, наверное... Марта Вадимовна... Необычно... Марточка... Мар...» - дрема на полуслове прервала ее разговор с дочкой...