Бесконечность любви, бесконечность печали

Батракова Наталья Николаевна

–  И что, неужели ни с кем не консультировался?

–  Представьте себе! Так получилось, что более опытные врачи были заняты другими пациентами. Коренев взял в ассистенты дежурного гинеколога - и вперед. Но гинеколога он обманул: убе­дил, что имеются все показания для аппендэктомии. Женщина уже дала показания. Вот здесь есть копия... Теперь вы понимаете - о таком беспределе общественность непременно должна узнать!

–  ...Но почему я?
– после долгого молчания спросила Катя.
–

Это серьезная тема, я еще никогда не писала о медицине...

–  А кто, если не вы?
– удивилась женщина.
– Вы ведь журналист...

–  Начинающий. Я еще учусь...

–  Все мы когда-то начинали и продолжаем учиться. К тому же вы лично знакомы с Марией Ивановной. Неужели вот так спокой­но можете закрыть глаза на трагедию в семье коллеги?
– надавила на совесть женщина.
– Я, конечно, могу поискать кого-то другого, посмелее, поопытнее...
– снова послышалось шуршание бумаг.
– Уверена, найдутся люди, желающие восстановить справедливость и заявить о себе как о журналисте с большой буквы, - многозначи­тельно добавила она.
– Но время будет упущено: папаша-профес­сор успеет превратить черное в белое, скрыть правду.

–  Разве это возможно?

–  Милочка! В наше время все возможно, а уж тем более с его связями! Со дня на день прибудет вызванная им так называемая «независимая» команда экспертов из Москвы. За свои деньги они пода едут? Нет, конечно. Не сомневаюсь: результат новой экспер­тизы уже проплачен.

–  Но выводы такой комиссии можно оспорить...

–  Ах, наивная!
– усмехнулась женщина.
– Если профессор нашел деньги, чтобы купить московских экспертов, найдет и на то, что­бы никто ничего не оспаривал.

–  Но если он такой всесильный, чем ему помешает статья? Со­мневаюсь, что он ее даже прочитает.

Зато прочитают другие и перестанут ему помогать замести следы преступления. А он прочтет, не волнуйтесь. Я лично положу ему газету на стол.

–  ...Я, конечно, могу попробовать, но... В таком случае я должна встретиться и с профессором, услышать его мнение.

–  Ничего не получится. Профессор Ладышев не дает коммента­риев.

–  Тогда поговорю с сыном.

–  Как? Его, можно сказать, спрятали от разъяренных родствен­ников девушки в СИЗО. Вы забыли?

–  Значит, свяжусь с коллегами профессора. Нас так учат. И это правильно, когда высказываются обе стороны конфликта.

–  Конфликта? Молодую девушку убили прямо на операцион­ном столе, и вы называете это конфликтом? Да если хоть кто-то из окружения профессора узнает, что готовится статья, ей никогда не дадут увидеть свет!

–  Но, ни с кем не поговорив, я не могу взяться за статью.

–  Жаль... А ведь я на

вас так рассчитывала... На вашу совесть, сочувствие... Очень жаль, что ошиблась.

Послышался звук отодвигаемого стула.

–  Поймите, если я возьмусь за этот материал, то должна на ко­го-то или что-то ссылаться! Вы представились как Балай... Люд­мила Семеновна? Я могу сослаться в тексте на вас?

–  Да, я - Людмила Семеновна Балай, - снова скрипнул стул.
– Но я против того, чтобы в публикации было указано мое имя.

–  Почему? Вы предлагаете мне написать статью, а сами боитесь отвечать за свои слова?

–  Понимаете...
– женщина сделала паузу.
– Упоминание моего имени не придаст силы статье. Я не имею такого веса в медицин­ском мире, как профессор. Другими словами, скажут, что я - неком­петентный источник.

–  Вот как? И где же взять компетентный?

–  Ну, скажем, это может выглядеть как журналистское рассле­дование. Вы - журналист, и у вас может быть своя позиция, своя точка зрения...

–  Нет!
– категоричным тоном перебила ее Катя.
– Без ссылки на компетентных в медицине людей я не могу писать. Извините.

–  Хорошо. Коллективное письмо против профессора Ладышева вас устроит? Подписанное в том числе светилами медицины?

–  А такие найдутся?

–  Ха! Вы себе не представляете, скольким людям он сломал жизнь, карьеру, зарезал научные исследования. А скольких людей погубил! Думаете, от кого у сына столько наглости? От папочки! Военно-полевой хирург мог сколько угодно экспериментировать и набивать руку во время войны! Только время давно не военное.

–  Не профессор, а прямо монстр какой-то... Хорошо, я попробую. Но опубликую статью только после того, как у меня будет письмо.

–  Завтра, в крайнем случае послезавтра оно у вас будет.

–  Я могу взять эти копии?

–  Конечно. Я их специально для вас подготовила.

–  Вот здесь оставьте, пожалуйста, ваш контактный телефон.

–  Только домашний. Но дома или на работе меня сложно за­стать. Я сейчас меняю работу.

–  А как же тогда держать с вами связь?

–  Не волнуйтесь. Как только у меня на руках будет письмо, я сама вас разыщу. Договорились?

–  Договорились, - не сразу, но согласилась Катя.

Спустя секунду запись закончилась, диктофон громко щелкнул и открылся. Потюня перевернул кассету, снова нажал «play» - ти­шина: вторая сторона оказалась чистой. Тогда он снова перевер­нул кассету, еще раз прослушал разговор с самого начала и, глядя на потоки воды на стекле, попытался его осмыслить.