Бесконечность любви, бесконечность печали
Шрифт:
В кармане затренькал мобильный.
«Артем Захаревич, - прочитала она и обрадовалась: - Прав был сын: решили вернуться!»
– Слушаю тебя, Темочка.
– Нина Георгиевна, вы извините, что так вышло. Не могу понять, что случилось с Кирой, - он был совсем расстроен.
– Поссорились, - поняла женщина.
– Да... Села в машину и уехала.
– Бывает... Помиритесь. А ты сейчас
– У соседнего подъезда.
– Так возвращайся, я тебя с сыном познакомлю!
– Да мы уже как-то знакомились. Правда, еще до моего поступления. И неудобно как-то, - засомневался тот.
– Что тут неудобного? Всегда удобно, если приглашают от чистого сердца. Давай-давай, мы тебя ждем. Набирай на домофоне номер квартиры, я открою.
– Мам, кто-то звонил?
– выглянул из ванной обмотанный полотенцем Вадим.
– А про одежду ты забыла...
– Не забыла. Вот, держи, - протянула она вещи.
– Тема сейчас вернется.
– В ту же секунду зазвонил домофон.
– С девушкой?
– Один, - нажала она клавишу на трубке.
– Поссорились они. И я тебя очень прошу, ничего о ней не спрашивай. Пожалуйста,
– Нервная молодежь пошла, - хмыкнул Вадим, прихватил вещи и снова скрылся в ванной.
– Может, не нужна ему такая девушка? Сама меня учила, что в гостях не принято выяснять отношения.
– А они и не выясняли их при мне, - парировала мать.
– И вообще все было хорошо, пока ты не позвонил.
– Ага, значит, я виноват?
– Да не виноват ты, глупости. Они знали, что я тебя жду - при них пыталась до тебя дозвониться, - отмахнулась мать.
– Но ты... как бы поточнее выразиться... своим звонком спугнул ее, что ли.
– Я?!
– ткнул себя пальцем в грудь вышедший из ванной сын.
– Ма, даже не знаю, о ком ты говоришь!
– В том-то и дело, - задумалась Нина Георгиевна.
– ...Пошли стол накрывать... Ах да! Вадим, я хотела сообщить тебе об одном телефонном разговоре, - вспомнила она, но ничего сказать не успела.
В дверь позвонили, и на пороге появился промокший и продрогший Артем.
«Хороша невеста! Села в машину, уехала, а мальчика оставила под дождем», - осудила девушку Нина Георгиевна.
– Быстро снимай одежду и марш греться под душ!
– скомандовала она не терпящим возражений тоном.
– Сейчас принесу сухую. У сына возьму, - она вопросительно взглянула на Вадима.
Тот пожал плечами: не возражаю.
– Мама, давай говори, чем помочь. Голоден, как... как Кельвин, - кивнул он на вертевшегося рядом пса, который в ответ радостно
– Вот. Мужская солидарность: оба есть хотим, - пояснил его действия сын и рассмеялся.
– И тот, что в ванной, тоже, поди голоден.
– Ой, да! Сейчас, сейчас, - суетливо засновала по кухне мать.
– Вот овощи, они уже мытые. И брынза. Нарезай.
– Я так понимаю, готовим греческий салат?
– присел на табуретку Вадим.
– Правильно понимаешь, - кивнула Нина Георгиевна.
– Оливки найдешь в шкафчике. А я пока горячее разогрею и расскажу тебе о звонке...
– Мам, а давай, пока гость греется в душе, кое-что я тебе расскажу, - перебил ее сын и, выдержав паузу, торжественно произнес: - Я покупаю дом!
Нина Георгиевна посмотрела недоуменно.
– То есть как покупаешь? Ты ведь собрался строить.
– Считай, уже построил.
– Нарезая огурец, Вадим не удержался, закинул ломтик в рот и принялся с наслаждением жевать.
– Дом, в который можно вселяться хоть завтра. Ты же хотела на природу? С цветочками там возиться, воздухом дышать. Вот я и подсуетился.
Мать от растерянности опустилась на табуретку.
– Сынок, может, не стоит торопиться? Если только из-за меня...
– Ты не рада?
– Я рада, только... А это далеко от Крыжовки?
– тихо спросила она после паузы.
– Ах вот в чем дело!
– понял сын состояние матери.
– Самое главное-то я не сказал: мы покупаем дом, построенный на участке, где была наша дача. Завтра вечером я тебя туда свожу.
– Ой... Как же это? Ты не шутишь? Неужели в нашем поселке?
– В нашем, - подтвердил Вадим, отложил нож и взял руки матери в свои.
– В том же поселке, на той же улице... Когда-то я дал себе слово вернуть дачу, которую продал отец, чтобы меня спасти. Дачи, к сожалению, нет. Но место есть и новый дом. И даже два участка: наш и Хмелевских. Признаться, сам до сих пор не верю, что такое оказалось возможно.
– И как там теперь?
– спросила мать сквозь выступившие слезы.
– Многое изменилось?
– Многое. Но лес - тот же, разве что подрос. Даже тропинки к садовым товариществам те же. А еще я встретил тетю Клаву. Помнишь, вы с ней дружили?
– Клавдию? Горошко?
– всплеснула руками мать.
– Не может быть!..
– совсем разволновалась она.
– Я как-то пробовала ей звонить на домашний телефон, но мне ответили, что такую не знают... Жива? Здорова? А ее муж? Он и в те годы серьезно болел.