Бесконечность любви, бесконечность печали
Шрифт:
Людмила Семеновна в нетерпении заерзала и придвинулась ближе к монитору.
Освободив локоть, Валерия Петровна недовольно что-то сказала мужчине, оглянулась. Недолго думая, мужчина вернулся обратно, вероятно, к входной двери, затем снова появился в поле зрения камеры, повернулся лицом...
«Обухов!
– ахнула Балай.
– Сволочь похотливая! Так вот на кого ты меня променял!
– быстро сопоставила она даты завершения их романа и карьерного взлета Лежнивец.
– Ну что ж... Давайте, голубчики!»
Мужчина и женщина прошли к окну, обогнули
Издав короткий завывающий звук, экран неожиданно погас.
Людмила Степановна раздосадованно поводила мышкой, потыкала пальцем в какие-то клавиши и вдруг поняла, что причина не в компьютере: пропало электричество.
«Как не вовремя! Блин, и за что им зарплату платят?
– мысленно выругалась она на службу электросетей.
– И ведь дождь закончился! Неужели нельзя раз и навсегда отремонтировать подстанцию? Дармоеды!» - спускаясь в полумраке по ступенькам, на чем свет стоит поносила она энергетиков.
Отыскав в сумочке телефон, Балай попробовала набрать аварийную, хотя по опыту знала: бесполезно! Так и оказалось - линия занята.
«Надо писать жалобу!
– распалялась она все сильнее.
– Сколько так может продолжаться?»
На нахлынувшее возмущение сердце тут же отреагировало участившимся биением: невидимый обруч сдавил виски так, что закружилась голова, потемнело в глазах. В испуге опустившись на стоявший поблизости диван, Людмила Семеновна подтащила маленькую подушечку, сунула ее под голову и замерла.
«Таблетки забыла выпить, - вспомнила она и, пытаясь остановить нарастающую панику, скомандовала себе: - Успокоиться!.. Пройдет... Надо увеличивать дозу, на полдня всего хватает, - подумала она о лекарстве от давления.
– Киру попрошу принести тонометр... Ай да голубки!
– почувствовав, что обруч отпускает, а пульсация в висках утихла, Людмила Семеновна мысленно вернулась к видеозаписи.
– Обухову позвонить, что ли? Пусть с завтрашнего утра начинает исправлять ошибки, хлопотать о моем контракте, иначе... Вот он где у меня сейчас!
– сжала она кулак.
– Не только с работы попрут, но и из семьи. Позвоню, пусть понервничает», - Балай мстительно улыбнулась.
Телефон лежал рядом.
– Добрый вечер, Юрий Анисимович! Не спите?
– С чего бы это? Время детское, - спокойно, но настороженно отреагировал тот.
– Что-то случилось?
– С чего вы взяли?
– С некоторых пор вы не тревожите меня вечерними звонками.
– Я вас и прежде ими не тревожила, - хмыкнула Людмила Семеновна, припомнив времена их романа. Обухов боялся гнева супруги, как огня, и просил, вернее, умолял не звонить домой по вечерам.
– А вы уже в курсе: ваша новая полюбовница даже в самой туманной перспективе не займет мое место, - без предисловий перешла она к главному.
Какая полюбовница? Людмила Семеновна, вы, скорее всего, ошиблись абонентом, - занервничал Обухов.
– Я - семейный
– Ха-ха-ха!
– громко засмеялась Балай.
– А я вот кино на ночь решила посмотреть о героях-любовниках. Сегодня снято. В главных ролях - знакомые лица. Хочешь знать, чем они там занимаются?
– ...Вы пьяны?
– после затяжной паузы укорил ее Юрий Анисимович. Голос его при этом дрожал. Значит, удар попал в цель.
– Не ожидал от вас.
– Напротив, трезва как стеклышко. Хотя имею полное право в честь своей виктории. Так и сделаю, только кино досмотрю. Шикарные кадры: пыльный кабинет, нагроможденные друг на друга столы, стулья. И такая страсть, такая игра! Актриса великолепна: такой гримасы отвращения на лице я давно не видела. А вот актер... староват для героя-любовника. И фактура не та: толстый, лысый, суетится... Не обижайся, Юра, но пора тебе на покой.
– Не понял... Какой п-п-покой?
– Обухов даже стал заикаться от волнения, чего за ним раньше не водилось.
– Как какой? Лежи на диване, смотри сериалы. Порнофильмы не советую, не в твоем возрасте, - Балай явно получала удовольствие.
– Или хочешь сказать, что не знаешь Лежнивец? Н-да, совсем память отшибло, возраст опять же. Так и быть, подскажу: Валерией Петровной зовут, - чувствуя нарастающее возбуждение и эйфорию, продолжала Людмила Семеновна.
– Но в целом - неплохое кино. Как это молодежь говорит?.. О! Вспомнила: ролик взорвет Интернет!
– Что т-т-ты... несешь? Я не з-з-з-наю, о чем ты...
На втором этаже скрипнула дверь ванной.
– Мама, свет пропал!
– прокричала дочь.
– Мне волосы смыть нечем!
– Спустись в душевую! Если в системе осталась вода, то только там!
– отвлеклась от телефонного разговора мать.
– ...Значит, так, друг мой: выпей успокоительное и определись уж наконец, с кем ты, против кого воюешь, - сменив тон, посоветовала Балай Обухову.
– У тебя одна ночь на раздумья. А утром поговорим. Спокойной ночи!
– пожелала она с явной издевкой, прекрасно понимая, что Обухову теперь не до сна.
Дело сделано. Враг повержен, деморализован. Следовало поберечь силы для общения с дочерью.
– ...Совсем оборзели эти электрики!
– закутанная в полотенце дочь шлепала босыми ногами по лестнице.
– Ты звонила в службу?
Тебе надо - ты и звони, - недовольно буркнула мать.
– Мне и на диване неплохо после трудового дня.
В ответ Кира демонстративно хлопнула дверью и закрылась в санузле на замок.
«Дохлопаешься... Вышвырну к чертям собачьим без всякого содержания. Обнаглела!
– мысленно отреагировала Балай на поведение дочери.
– Вот стабилизирую ситуацию на работе и займусь наконец твоим воспитанием. Или перевоспитанием. Слишком много воли дала, выпустила из-под контроля. А надо было продолжать драть как Сидорову козу, - подумала она с сожалением. В следующую секунду послышался легкий щелчок, едва слышно загудели включенные в сеть электроприборы.
– Свет дали! Наконец-то!
– подхватилась Людмила Семеновна с дивана.
– Досмотрю запись и обмозгую, как ею лучше распорядиться».