Бесконечность любви, бесконечность печали

Батракова Наталья Николаевна

Кира правильно все рассчитала и не прогадала: избранник не­торопливо принялся ее «завоевывать», а «завоевав», отблагода­рил в прямом и переносном смысле - не поскупился на вознаграж­дение, к тому же оказался весьма впечатляющ в постели. А еще учтив, галантен. Все вместе едва не сыграло с Кирой недобрую шутку: она вдруг почувствовала к Ладышеву нечто большее, чем просто к объекту удовлетворения своих прихотей. Даже ее страсть не была показной.

«А вдруг?!» - мелькнула крамольная мысль в голове.

Однако мужчина довольно быстро пресек ее романтические домыслы и вернул с небес на землю: она ему подходит как партнерша для секса, не более. И он готов на отношения с ней

в этом смысле при соблюдении трех условий: она должна откликаться по первому звонку, хранить тайну связи и не строить планов на будущее. Оплата - сдельно-премиальная. В свою очередь он не требует от нее чего-либо исключительного - живи как хочешь, встречайся с кем хочешь.

Кира думала недолго: озвученное для нее совсем не ново, нравственных устоев не рушило, свободу не ущемляло. А потому согласилась и неукоснительно соблюдала статус-кво, пока не вмешалась мать.

Эх, если бы не досадная случайность, Людмила Семеновна ни­когда не узнала бы о Ладышеве! Как не догадывалась о других мужчинах, ему подобных. Но надо же такому случиться, чтобы в тот момент, когда она ехала в служебном авто по городу, Кира пря­мо перед ее носом садилась в дорогую иномарку.

Мать записала номер, назавтра выяснила, кому принадлежит машина, а вечером устроила дочери допрос с пристрастием: давно ли познакомилась, что ее связывает с Вадимом Сергеевичем? От неожиданности (вдруг она еще что-то знает!) Кира растерялась и пролепетала первое пришедшее на ум: познакомилась в клубе, пригласил на чашку кофе. Ни к чему не обязывающее знакомство! Мать выслушала молча, и Кира вздохнула спокойно: слава Богу, пронесло.

Но не тут-то было! Спустя пару дней Людмила Семеновна озву­чила ей новый план, в финале которого Кире предписывалось... выйти замуж за Ладышева.

«Как хочешь крутись, но упустить такой шанс ты не имеешь права!
– поучала мать.
– Спи с ним, беременей! Начнет отказывать­ся - я дожму. Мне он нужен! И ты будешь в шоколаде, и дети твои».

Поначалу, ошарашенно слушая мать, Кира только хлопала рес­ницами: она что, с ума сошла? Какое «замуж»? И за кого? За педан­тичного нудилу в респектабельной упаковке? Да с ним с тоски помрешь! Если бы не материальная сторона вопроса, она давно перестала бы отвечать на его звонки. Но человек-робот, как Кира окрестила про себя Ладышева, четко выполнял все пункты непи­саного договора, не скупился на премиальные.

Но как же ей было с ним неинтересно! Никаких тебе лишних эмоций, никаких душевных разговоров: постель-секс-деньги и - адью, до новой встречи. Свежее, хрустящее постельное белье, иде­ально убранная маленькая квартирка, податливая женщина-кук­ла - вот все, что ему требовалось. Словно секс придуман не для удовольствия, а исключительно для поддержания мужского здо­ровья - как в тренажерный зал сходить. И даже то, что на столике всегда стояли бутылка французского шампанского, дорогие кон­феты и фрукты, дела не меняло: всем этим Вадим ублажал скорее себя. Эстет чертов, педант! Все у него расписано по минутам, по секундам. Никаких отступлений, никаких случайностей. Ситуация под контролем в любом его физическом состоянии.

«Потренировался» в поте лица, рассчитался, вызвал для партнерши такси - и сию минуту испарился. Однажды Кире пришлось довольно быстро вернуться в квартиру за косметичкой, но Вадима там уже не оказалось, и телефон не отвечал. Только пару раз он позволял ей остаться до утра, но, опять же, не с ним, а в гордом одиночестве. Где он жил, чем занимался, оставалось тайной за семью печатями даже спустя год их знакомства. Другие мужчины хотя бы изредка чем-то делились, а у этого общение сводилось исключительно к трем пунктам

их устного договора.

Иногда такое отношение сильно обижало, снижало самооценку: все-таки Кира считала себя неглупой - начитанная, образованная, знает языки. Не какая-то там провинциалка, с которой и погово­рить не о чем. Потому она, не раздумывая, рассталась бы с Ладышевым, если бы на горизонте появился такой же щедрый соиска­тель ее тела. Надоело быть безмозглой дорогой игрушкой!

Так что план матери выдать ее за Ладышева Кире сразу не по­нравился: никаких чувств между ними нет и быть не может, и во­обще это сложный, непредсказуемый человек. Но Людмила Семе­новна возражений не принимала. Оказывается, она давно к нему присматривалась, но понятия не имела, с какой стороны подсту­питься. Сейчас же, коль Кира с ним знакома, намерена форсиро­вать события. В кои-то веки от дочери хоть какая-то польза!

Заигравшись в своих фантазиях, мать настояла, чтобы та, не­смотря на поздний час, позвонила Ладышеву и напомнила о себе. Объяснять, что это противоречит их договору, Кира не стала: во-первых, она знала, что накануне Ладышев куда-то улетел (он всегда предупреждал о долгом отсутствии), во-вторых, не хотела обострять ситуацию, а уж тем более нарываться на скандал с ма­терью. Набрала номер, дождалась сигнала автоответчика, протя­нула ей трубку, чтобы та убедилась - абонент недоступен.

На этом поздний малоприятный разговор закончился, обе ра­зошлись по комнатам. Но Кире не спалось. Все крутилась, не мог­ла смириться: почему ей так не везет в жизни, причем с самого рождения? И на свет-то она появилась только потому, что мать поставила себе целью захомутать отца, и сейчас она для нее лишь инструмент для осуществления каких-то своих планов.

«Ладышев, видите ли, «ей нужен»! А мне он нужен? Ради чего я должна от него беременеть? Чтобы плодить подручные средства для решения мамашкиных вопросов?
– горько усмехалась она в темноте.
– Ведь ей не внуки нужны, а вожжи, чтобы управлять Ладышевым. А я имею право на счастье? Хоть бы раз спросила, что мне нужно... Мать называется... Хуже мачехи...»

Кира даже всплакнула над своей горькой долей. Оставалась одна надежда: за три недели отсутствия Вадима мать успокоится и забудет свой план. Но девушка ошиблась. Родительница просто зациклилась на идее заполучить в зятья Ладышева! С дочерью го­ворила только о нем, поучала, как себя с ним вести. Но и это еще полбеды. Хуже то, что она вдруг стала отслеживать каждый шаг дочери - расспрашивала, как та провела день, периодически на­званивала, уточняла, где она и с кем. В общении же окончатель­но перешла на фельдфебельский тон: сиди дома, забери, отвези, купи, привези. Уж лучше бы Кира права не получала! Ведь ее лич­ная жизнь не ограничивалась одним Ладышевым и домашними заботами.

Потому она постаралась пустить матери пыль в глаза и без зазрения совести сочиняла ей небылицы о встречах - где были, чем занимались и прочее, и прочее. Слушая дочь, Балай довольно улыбалась, и если раньше поругивала ее за поздние возвращения или ночевки в городе, то теперь относилась к этому благосклонно.

Кира же использовала время по своему усмотрению и не осо­бенно волновалась, что Вадим почти исчез с горизонта - только на один звонок и сподобился за всю осень. Правда, однажды и она решилась напомнить о себе, набрала его номер. Ладышев пообе­щал, что перезвонит, но не сделал этого, как бы дав понять, что их отношения себя исчерпали. Впору «обидеться» и расстаться на­всегда, что Кира и сделала бы: на Вадиме свет клином не сошелся. Но вмешалась мать. Устав ждать новостей от дочери, накануне Но­вого года она сама... пригласила Ладышева в гости.