Беспамятство
Шрифт:
Но гораздо более странным было продолжение сё собственной жизни, которой, судя но всем признакам, назначено закончиться, а вот тянулась с помощью Максимки, который старался изо всех сил. Даже начала она потихоньку выправляться телом и душой. Но если так, обязана и дальше трепыхаться. Зима на исходе, самое трудное позади.
Ольга невероятным усилием заставила себя подняться, привалилась к краю стола - голод давал о себе знать. Здоровой рукой открыла дверцу печи и сунула туда побольше поленьев из тех, что были предусмотрительно свалены неподалеку. Пока шевелилась, задохнулась от напряжения и захотела пить. В посуде, оставленной на самой малой конфорке, сохранялась
Только сейчас, почувствовав чудовищную слабость и подступающую дремоту, больше похожую на морок, она поняла, как много значил для неё Максимка. Обидно всё-таки, что дурачок её бросил на полпути. Новых страданий ей не выдержать.
Но кто знает свою прочность, пока не испытает?
Ольга проснулась от озноба и с трудом, помогая себе одной рукой, залезла под пуховик, чтобы не застыть окончательно. Потом снова был день и снова ночь. не было только силы что-нибудь сделать. Закрыть вьюшку - нечего и помышлять. Дрова прогорели.
Во сне она живо видела, как плотно набивает березовыми поленьями печь — так хотелось тепла. Нежно-белая, пахучая, гладкая, как шелк, сердцевина быстро схватывается и весело горит. Но разлепив ресницы, Ольга попадала в холод и тьму. Опять ночь. Куда девались дни? Керосиновая лампа из последних силёнок слабенько желтела, нещадно коптя обгоревшим фитилём. Остывшие края чугунной дверцы стали неразличимы во мраке, изба медленно, угрожающе наполнялась стужей.
Шли третьи сутки неравной борьбы. Если покрепче сжать зубы и не бояться обморока, то можно растопить печь заново. Но зачем? Какой смысл продлевать нынешнее существование? Безъязыкая, почти бесчувственная, не нужная даже деревенскому идиоту - можно ли подобную нелепость назвать жизнью? Она стояла на краю бездны, которая манила отсутствием боли и вины. Лучше погрузиться в беспамятство, чем лежать на мокрых простынях в ожидании неизвестно откуда чуда воскрешения. Снова жить? Любить? Страдать? И в конце концов всё-таки умереть? Да разве же это чудо? Вот если бы увидеть Макса или маму...
Однажды в полной тишине она вдруг явственно услышала шум реки, текущей с лёгкими всплесками вдоль каменных берегов. Стикс? Потрескавшиеся губы Ольги дёрнулись, означая улыбку: а почему бы и нет?
Страха или жалости к себе она не испытывала. Вес уходят. Бессмертия нет, люди это прекрасно знают, но не понимают. не потому, что дураки, а потому, что так замыслены изначально. Только когда становишься стар или болей, делается всё равно — быть или не быть. После лучших остаётся что-нибудь неоконченное — книга, дом, формула, после плохих - зло, а после нес не останется ничего, кроме городских туфель и платьев, которые она здесь так ни разу и не надела. Максимка соорудит из них огородное чучело и нарежет флажкн — отпугивать птиц. Не худший вариант — стать флажком,
Она легла на спину и перестала сопротивляться. Болезнь, казалось, только и ждала этой уступки. Сердце билось неясно, тело обмякло, словно из него выкачали воздух, и перестало беспокоить. Ольга наблюдала происходящее как бы со стороны, но крайне незаинтересованно. Лежишь, ну и лежи себе. Лежи тихо, все свершится само. За дальнейшее ты не в ответе. А если и осталась кому обязана, так и тут тревога напрасна — сроки взыскания долгов прошли. И всякие другие сроки тоже иссякли,
Тут Ольга физически почувствовала, что память заканчивается. Так вот, оказывается, как наступает забвение! И вдруг обожгло последней мыслью, да такой страшной, что она вздрогнула и широко распахнула ресницы: все! Дальше лишь темнота! А! Стало быть, ничто не открывается. Напрасные надежды, наивные мечты. Ну и правильно. Даже великое знание никчемно на пороге небытия. Всю жизнь суетимся, ищем то, что, оказывается, нам совсем не нужно. Мы рождаемся и умираем с этой тайной. Раскрыть сё, значит, убить в человеке человеческое и сделать его равным либо Богу, либо Дьяволу. Всё имеет смысл только потому, что не имеет смысла.
Ольга вернулась к исходной точке своего потрясения и успокоилась, веки снова тяжело опустились на глаза, уставшие видеть мир. Она не знала, сколько времени оставалась без сознания — изъятое из сё бытия, оно не существовало. Вокруг происходило то, что обычно происходит, но в ней никак не отзывалось. Словно на машинке швеи сомкнулись два края полотнища — прошлое и будущее, поглотив зияющую прореху настоящего. Когда она очнулась, светило солнце, между рамами назойливо жужжала и билась о стекло большая зеленая муха, наверняка прилетевшая прямиком из коровника Спиридоновны. За окном на деревьях колыхались молодые листья, доносились восторженно-сварливые крики беспокойных воробьев, купающихся в пыли за околицей. Жизнь. Странно: живой Ольга себя не чувствовала, и последним воспоминанием были зима, холод и крыса.
Между тем хвостатая приятельница действительно давно сидела на постели, с интересом наблюдая за быстрыми движениями глазных яблок под закрытыми веками — женщина спала глубоко и пробуждаться, похоже, не собиралась. С каждым выдохом в холодном воздухе возле бледного лица с заострившимся носом образовывалось еле заметное облачко пара, свидетельствующее о том, что человеческая кровь ещё не остыла, но движется в замедленном темпе. Такой сон вполне способен перейти в небытие.
Убедившись в тщете своих ожиданий, крыса куснула неподвижную женщину за большой палец ноги, Ольга вернулась в действительность удивительно быстро, словно ждала сигнала, и, не разжимая кривого рта - благо для разговоров с крысой нормальная речь не требовалась, — воскликнула с негодованием:
— Больно же! Неблагодарная! Запамятовала, как я тебе молоком кормила!
Тёмный раскосый глаз серой великанши смотрел насмешливо. Жёсткие усы шевельнулись.
– Так го была моя старшая сестрица. Подохла намедни от старости. Теперь я за главную. Но тебя знаю и добро твоё помню. А укусила, чтобы привести в чувство, думала, накрылась, - сказала крыса. — Мы тоже, если надо, можем притворяться мертвыми, А ты зачем так сделала?
Ольга оглянулась вокруг, с усилием восстанавливая связь событий и вспоминая невесёлую явь, которая, оказывается, еще длилась. Пояснила:
– Это я не специально. Сознание потеряла.
– Эк тебя болезнь скрутила,
– Да, видишь, И так неожиданно,
– Чего ж ты хочешь? Это радость мы всегда ждём не дождемся, а плохое является без предупреждения. Бывают знаки, но люди разучились их читать - боятся, что им откроется завтрашний день, возможно худший, чем нынешний. А они ж привыкли к светлому будущему. Обещано!
– Предсказание не меняет судьбы. Я тоже не стремлюсь заглянуть в завтра.
– Если оно наступит. Может, сегодняшний день - твой последний, - не слишком деликатно заметила новая приятельница. — Похоже, писец тебе, Маруся.