Беспокойные боги

Руоккио Кристофер

"Никакой обычной передачи", - сказал капитан Арчамбо. "Нет электромагнитного излучения. Но возбуждение запутанных частиц возмущает квантовую пену самого пространства. Измеряя масштаб этих возмущений, можно узнать расстояние между передатчиком и работающим телеграфом и наметить вектор".

"Но ведь запутанные частицы встречаются в природе", - возразил один из норманских делегатов.

"Все телеграфные передачи требуют упорядоченного возбуждения запутанной частицы. Фильтруя такие шаблоны, можно отличить искусственные сигналы от случайных природных явлений".

Одна из схоласток

в первом ряду обратила свое внимание на громадного капитана-машину. "Если то, что вы говорите, правда… то откуда вы знаете, что телеграфные сигналы, которые вы обнаруживаете, принадлежат сьельсинам?"

Лориан, Арчамбо… все латарранское посольство молчало. Лориан, который никогда не был неподвижен, почти не двигался, только сжимал набалдашник своей трости паучьими руками.

"Вы не можете, не так ли?" - спросила схоласт.

"Вы можете засечь любой телеграф", - произнес Император.

Затихшие голоса обрушились, как волны, усиливаясь по мере того, как подтекст слов Вильгельма разбивался о твердый берег реальности. Если то, что говорили Лориан и Арчамбо, было правдой, то Монарх Латарры и его союзники придумали средство, с помощью которого они могли не только определить местоположение активного телеграфного узла, но и распознать содержание его сообщения. Личные сообщения лордов и королей, правительств, преступников и корпораций по всей галактике были доступны новой машине Монарха.

Маленький генерал-коммандант подтвердил это кивком. "В пределах эффективного радиуса сенсора - да".

"Каков радиус действия сенсора?" поинтересовался Его Сиятельство.

"Несколько тысяч световых лет", - последовал ответ Лориана.

Император попытался поднести правую руку, спрятанную под мантией, к лицу, но, казалось, передумал. "Это... тревожные новости, - сказал он наконец. Я уже подозревал, что в голове императора крутятся колесики, разрабатывая планы по дальнейшему шифрованию телеграфных сообщений.

Лориан ударил тростью по полу, всадив ее наконечник между острыми носками своих сапог. "Хотелось бы надеяться, - сказал он, - что наша готовность раскрыть эту информацию является достаточным проявлением доброй воли".

"Вы готовы поделиться этой технологией?" - спросил лорд Ранд.

"В обмен на полный отказ Солланской империи от всех притязаний на Норманские звезды и официальное признание суверенитета Его Величества Калена, сына Аусара из дома Гарендотов, как Монарха Латарры".

Это заставило норманскую делегацию вскочить на ноги, и высокий зал наполнился криками.

"А как же мы?" - вскричал один из принцев Ардистама, одной из великих норманских планет-государств.

"Туран Ахлаэ был прав!" - крикнул другой.

А третий, консул с пиратской планеты Санора, рявкнул: "Мы должны склониться перед Латаррой?"

"Если хотите выжить!" Лориан набросился на них. "Ни у кого из вас нет сил противостоять нашим армиям, не говоря уже об орде сьельсинов! Каждый из вас может сохранить свои должности, но вы будете платить дань Монарху".

"А как же наши собственные территории в Норме?" - спросил голос Императора.

"Мы предлагаем ту же сделку", - ответил Лориан. "Они могут сохранить свои миры и титулы, но будут преклонять

колени перед Латаррой, а не перед Солнечным троном".

На проекции стоял принц Александр: "Одним росчерком пера вы заберете десять тысяч миров!"

"Гораздо больше", - ответил Лориан. "Но эти миры вы уже потеряли. Вы ничего не теряете".

"Ничего!" повторил Александр. "Ничего? Вы хотите, чтобы мы бросили свой народ? Тысячи миров?"

"Десятки тысяч", - поправил Лориан. "Да. Мы нужны вам, принц. Телеграфный трекер позволит нам перехватить боевые планы сьельсинов. С его помощью наши объединенные флоты смогут перехитрить как сьельсинов, так и их лотрианских рабов. Мы можем закончить эту войну. Вы можете закончить ее, как вы говорите, одним росчерком пера".

"Генерал-комендант", - голос Императора был странно слаб, - "великие семьи Норманского простора не смогут выжить, будучи отрезанными от трона".

Лориан еще раз ударил тростью по плитке. "Потому что их дети родятся интусами?" - спросил он, выплюнув последнее слово как яд.

"Вполне."

"У нас есть средства, чтобы решить эту проблему", - заявил Лориан, вызвав ропот в имперских секторах зала совета. "Возможно, не так эффективно, как на Джадде, но, как видите, я вполне здоров". Он протянул исполосованную руку для осмотра. "Бывают судьбы и похуже, чем быть незаконнорожденным, Император". Лориан повернулся и окинул взглядом всех собравшихся здесь великих лордов. Норманы в основном еще стояли на ногах, их волнение было очевидным. Они стали пешками на доске, где считали себя по меньшей мере рыцарями или замками.

Я чувствовал такое же смятение среди лордов Малых королевств, даже среди принцев Империи. У Лориана - а через него и у Гарендота - была сильная позиция. Воспользовавшись этим, он раскрыл свое преимущество, похвастался своей властью и предложил поделиться ею… и все, чего он просил взамен, было унижение Империи. Уступить норманские территории Монарху без боя означало признать слабость Империи. Отказаться от всех претензий на Рукав Нормы означало остановить имперскую экспансию на север, к галактическому ядру. От таких решений изгибаются пути истории. Люди, живущие десять тысяч лет спустя, могли бы оглянуться назад и сказать, что именно на этом совете Солланская империя начала умирать, навсегда прекратив то внешнее давление, которое только и поддерживает государство, противостоящее медленному угасанию времени. Скажут ли они, что именно столкнувшись с угрозой сьельсинов, величайшая империя, которую когда-либо знало человечество, потеряла волю к существованию и выбрала вместо этого бездействие и медленный распад времени?

Не сила строит империи и устанавливает порядок на звездах.

Это видение. Видение и героическая воля к действию.

Где есть это видение, за ним следует все остальное.

Где его нет, там упадок, отчаяние и разложение.

Я понял все это тогда, в тот момент, хотя мне потребовалось немало времени, чтобы упорядочить свои мысли по этому поводу, и, возможно, только сейчас, в свете моего убитого солнца и последовавших за ним темных дней, я вижу все ясно.

Старый порядок, который балансировал только на одном столпе - Империи, исчезал.