Беспокойный человек

Воронкова Любовь Федоровна

— Да, задача… — сказал дед Антон и почесал в затылке, сдвинув шапку на глаза. — Такую задачу только министрам решать!

— Э! Ишь ты! Только министрам и заботы! У министров дела покрупнее найдутся. А это как раз нам решать велят!

— А что же, — вдруг приободрился дед Антон, — решать так решать. Земля наша. Лес наш. Что нужно, то построим. Куда нужно, туда поставим. Сплановать только как следует и идо, чтобы по средствам да чтобы для хозяйства толку побольше!

— Да и так вот все хожу да планирую, — вздохнул Василий Степаныч. — Сегодня правление соберем, опять планировать будем.

Дед Антон,

прищурившись, взглянул на председателя:

— А ты сам-то как плануешь?

— Сам-то?

Теплые огоньки засветились в глазах Василия Степаныча.

Он окинул взглядом сверкающее ноздреватым снегом поле, недалекие крыши деревни, сквозистую рощу, пронизанную нежной голубизной неба…

— Сам-то я сначала вот как думал, — сказал он негромко и мечтательно: — Стрелково и Выселки перевезти к нам, в колхоз Калинина. Так вот, разбросанно, жить очень трудно, а у нас место широкое, воды много — река мимо течет. Избы поставить пореже, чтобы каждый, кто хочет, вокруг дома садочек развел. Посередине построить клуб и цветов насадить. Это можно к школьникам обратиться…

— На крыше клуба можно хороший громкоговоритель установить, — сказал незаметно подошедший агроном, — день и ночь под музыкой будем жить — хорошо!

— Приемник? Ну уж, братец, нет, это не выйдет! — резко возразил Василий Степаныч. — Зачем же это нужно нам день и ночь под музыкой жить? Это, может, ангелы на небе день и мочь музыку слушают, да ведь им делать-то нечего! А у нас, братец, жизнь другая, нам работать нужно. Уж и так радио-любители с этими говорителями одурели совсем — в каждый уголок стараются впихнуть. А зачем это делать? Там дети уроки учат, а приемник свое орет. Там бухгалтер или счетовод считает, а приемник все свое галдит. Там человек с работы пришел, просто отдохнуть хочет, а тут ему над ухом какой-нибудь хор зажаривает… Ну что, кроме досады? Так музыкой-то и обкормить недолго, как Демьян своего соседа ухой обкормил.

— Василий Степаныч, — снисходительно сказал агроном, — вы не понимаете музыки. Да ведь это культура!

— Музыка — культура, да. Для этого надо поставить в клубе хороший приемник. Кто захотел послушать музыку, беседу, лекцию, рассказ какой-нибудь — пожалуйста, зайди, послушай. Наслаждайся сам, а другому, который в эту минуту занят или просто не в настроении слушать музыку, другому, брат, не навязывай. Любить и знать музыку — это культура, а вот оглушать людей музыкой день и ночь — это уж, братец, совсем другое. А я хочу, чтобы в нашем колхозе действительно культурно было!

— Не знаю, не знаю… — пожал плечами агроном. — А я, представьте, под громкоговоритель вполне спать могу!

— Бывают и такие, — пожал плечами Василий Степаныч. — Но не на это рассчитывал Попов, когда придумывал радио.

— Да хватит уж вам: радио да радио!.. — сказал дед Антон. — Ну, деревни ты, положим, перевез, клуб ты поставил, а дальше что?

— Хату-лабораторию обязательно, — вмешался агроном. — Без агротехники не обойдешься…

— Амбары хорошие надо срубить, — продолжал председатель, — дом под ясли надо строить… Детский сад… А там пионеры себе дворец потребуют!

— А по-моему, все это мечты! Все не так, не с того начинаешь, — заявил вдруг дед Антон. — Прежде всего надо строить скотный двор, ферму!

Агроном и Василий Степаныч дружно рассмеялись.

— Кому что,

а ему только бы ферму! — сказал агроном, с сожалением поглядывая на деда Антона: отсталый, мол, человек. — Надо, дед, прежде о людях позаботиться! О людях!

— А я о ком забочусь? — вдруг подскочил и закричал на все поле дед Антон. — Что является самой доходной статьей нашего колхоза? Молочная ферма! Что дает главную прибыль нашему колхозу? Молочная ферма! Так надо ее на хороший фундамент поставить, эту ферму, голова! Чтобы и коровник и телятник были как в самых хороших хозяйствах, чтобы телята у нас не дохли, чтобы коровы больше молока давали. Тогда и я в новых-то дворах посмелее буду новые методы проводить. Да еще вот о кормах, о кормах надо позаботиться, луга и пастбища как следует устроить! А как пойдет хорошая прибыль с молочной фермы, тогда и дома перевози, и клубы строй, я дворцы! Я же, голова, о людях забочусь, а о ком же еще?!

Агроном, давно уже смеясь, заткнул уши. А Василий Степаныч внимательно слушал, и острые глаза его светились.

Когда дед Антон умолк, Василий Степаныч обратился к агроному:

— Ну вот, уверяешь, что под громкоговоритель спать можешь, а тут и уши заткнул! — И, улыбаясь и вдруг подобрев лицом, протянул деду Антону руку: — Хорошо сказал, старик! Я и сам знаю, — продолжал он, — что эти планы мои пока только мечты: и клубы, и дворцы, и цветники… Все это тоже скоро будет. А сейчас все средства, все силы — на основное хозяйство. Вот электростанцию подняли. Крытый ток поставили. Весной начнем наши земли в порядок приводить, кустарник корчевать под луга, под пастбища… И конечно — это ты правильно, старик, сказал — надо нам строить молочную ферму! Но уж как построим — смотри, чтобы телята у тебя не болели. Тогда у вас такой отговорки не будет, что, дескать, дворы плохие — телята простужаются!.. А может, ты, старик, тоже со мной в район поедешь! Может, сам доложишь насчет двора-то?

Но дед Антон, уже притихший, отмахнулся:

— Не видели меня там! — И, усмехнувшись, добавил: — Да и говорить я не умею. Как заговорю, а Медведев уши и зажмет. Что ж из такого разговора выйдет?.. Ну, вы тут еще поплануйте, а мне на скотный двор пора.

И, надвинув поглубже шапку, он торопливо зашагал по дороге.

Дед Антон шел бодро и легко. Что-то пело у него в душе: то ли апрельский хмель, бродящий в воздухе, веселил его, то ли председателевы слова придали ему молодости… Так! Значит, новый двор будут строить! Значит, и с телятами дело наладится. В новом дворе простужаться телята не будут — значит, и болеть не будут. И все успокоятся: и Петр Васильич, и старуха Рублева, и он, дед Антон, успокоится тоже — не будут больше «шатать его в разные стороны»… Конечно, может и очень хорошо телят на холод выносить, а все-таки кто его знает? В тепле-то надежнее…

Дед Антон шел по хрустящей тропинке мимо деревни прямо к скотному, глядя на старые, приземистые постройки, на щелястые, посиневшие от времени бревна, на обвисшие, насупленные крыши, и ничего не видел. Видел он другое: высокие, крепкие стены, длинный ряд блестящих окон, выбеленные стойла…

— Печки в телятнике сделать надо как следует, — прошептал дед Антон, будто новый двор уже и в самом деле стоял наготове. — За печки я сам возьмусь. Теплота будет — ни один теленок уж тогда у нас не простудится!..