Беспокойный возраст
Шрифт:
— Вы что же тут отсиживаетесь, Страхов? — видимо с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать, спросил старший прораб.
— Я… я… сейчас звонил на… на… — забормотал Максим, но Федотыч его перебил:
— Куда ты звонил?! Там люди работают не жалея сил. А ты… ты… — Федотыча прорвало, и он заорал что было мочи, трясясь от ярости: — Сукин ты сын! Маменькин выкормыш! Забрался сюда и прячешься! Боишься ножки промочить?! Почему не сообщил об аварии?
— Я… Я… хотел сам… Меня сбило… — пошевелил серыми губами Максим и, вдруг качнувшись, придерживаясь за наличники, ринулся за дверь.
Федотыч
Славик Стрепетов и Саша Черемшанов работали на смежных: объектах: Славик — на входном, со стороны будущего моря, сооружении, Саша — на соседнем секторе. Башням и входной арке паводок был не страшен, но подводному, еще не одетому в бетон каналу угрожала опасность не меньшая, чем тому участку, на котором работал Максим.
Строительная же площадка Саши Черемшанова возвышалась высоко над шлюзом — строители в шутку называли ее скворечницей, — поэтому Саша хотя и стоял все время под дождем, но на непромокаемом его плаще не было ни одного грязного пятнышка.
Услышав, что на секторе Максима вода прорвала заграждение, Саша тотчас же собрал всех своих аварийных рабочих и, не спрашивая разрешения прораба, кинулся вместе с ними на помощь товарищу.
Максима он не нашел, да и некогда было о нем расспрашивать. На месте аварии уже работали добавочные насосы. Моторы напряженно гудели. Дождь все еще лил, как из миллионов ведер. Мокрая глина надвигалась, ломала крепления и упоры, переваливала через заграждения, с угрожающим бормотанием ползла на дно котлована. Все, кто находился тут, от инженера до рядовых строителей, работали лопатами. Все думали об одном: наступил момент, когда все, что было создано за шесть месяцев, может быть сметено за какие-нибудь полчаса! Понял это и Саша, его подхватила та же волна ожесточенного азарта, какая овладевает людьми при виде смертельной опасности.
Но вначале растерялся и Саша. Некоторое время он беспомощно метался по котловану, то подбегал к старшему прорабу, то задавая неуместные вопросы, и выражение лица его было при этом отнюдь не мужественным. Но в наивно-изумленных глазах его было столько огня, такое забвение опасности, что и рабочие и старшие руководители стали относиться к нему сочувственно и многие сразу оценили его добровольную помощь.
— Ничего, браток, не робей. Вишь ты, на подмогу, значит… Ты не боись, мы ее, окаянную (речь шла о сползающей глине), все равно остановим, — заверил Сашу трудившийся вместе со всеми Кукушкин.
Его плотники уже возводили новое заграждение, другие рабочие тащили толстую складчатую, как меха гармони, трубу с громадным храповиком насоса. Они всовывали ее в накапливающиеся там и сям на дне котлована мутные озерца воды, и сильный насос жадно, с громким сапом втягивал воду, выплевывая ее в заранее подготовленный водосток. Там же, где не оказалось машин и куда не доставала труба, люди ведрами и даже котелками вычерпывали буро-желтую жижу. Захлестывающий, шумящий ливень, сверкающие молнии и оглушающие громовые удары создавали картину напряженной решающей битвы каких-то сказочных великанов.
Увидев вернувшегося в котлован Максима, Черемшанов
— Не сдавайся, Макс! Мы ее сейчас остановим!
Столь нелюбимый Максимом Вьюшкин сунул ему в руку грабарку, прохрипел:
— Хватит бегать в панике. Сейчас все работают, а ты что за цаца такая? Берись-ка! И не оглядывайся на технику! Бывает, что и лопата выручает!
Максим стал рядом с работающей землечерпалкой, принялся вместе с другими выбрасывать мокрую глину. Он уже оправился от растерянности, силы к нему вернулись, только стыд за недавнюю оплошность и слабость не оставляли его. Сжав губы, чуть не скрежеща зубами, вонзал он в глинистый кисель грабарку, отплевываясь, а иногда чуть не плача, бормотал:
— На ж тебе! Ах ты, проклятая!
Дождевые ручьи хлестали его по лицу, смешивались с едким, как соляной раствор, обильным потом. Ему стало жарко. Прохладные дождевые струйки попадали за воротник плаща, текли по спине, отрадно освежая разгоряченное тело.
«Ага, вон еще прососало. Закрыть отверстие… — думал Максим. — Сколько же ее, этой воды, там наверху и когда этому будет конец? А Федотыч… Как он меня выругал… А каким голосом разговаривал Карманов! Так пусть же теперь узнают… Потону в этом болоте, а докажу…»
И такая злость стеснила его грудь, что он готов был браниться такими же нехорошими словами, какими бранились иногда в минуты неудачи в котловане рабочие.
Неожиданно произошло то, что представлялось после Максиму да и Саше, работавшему тут же рядом, очень смутно. В азарте Максим не помнил, как обнаружил неширокий, размытый ливнем ровчак, по которому с клекотом неслась с откоса на дно котлована мутно-желтая жижа. Первой мыслью его было кликнуть рабочих на помощь и как можно скорее забутить опасный ручей камнем, отвести его в сторону. Но аварийный камень и песок лежали метрах в двадцати пяти от опасного места, и для того, чтобы их перенести, требовалось не менее получаса. За это время вода подмыла бы новый пласт глины, и новый оползень мог обрушиться на дно котлована.
Что делать? Никакого смысла как будто не было в том, на что решился Максим. Возможно, им овладел все тот же необдуманный порыв, который при неудаче вызвал бы только усмешки у опытных людей. Но Максим уже не мог остановиться. Криком он известил о новом прорыве воды, и к нему сбежались человек десять с грабарками. В это время ливень начал ослабевать и шум ручья зазвучал громче. Люди оторопело смотрели на вскипающую пузырчатую воду, готовую увлечь за собой на дно котлована многотонный массив грунта. Каждая секунда была дорога, и Максим, не раздумывая долго, крикнул:
— Пять человек — за камнем! Живо! Троим рыть наверху отвод! Остальные — садись! — Максим показал на узкое ложе ручья.
Рабочие и среди них Вьюшкин посмотрели на Максима как на безумного. Что еще задумал этот самонадеянный мальчишка? На вообразил ли он, что это ребячья забава? Где видано, чтобы из живых людей делать запруду? Кто-то грубо выругался, кто-то подавил некстати прорвавшийся смех.
— Вы что, товарищ инженер, шутите? Садитесь сами!
Максим повернулся к Саше, как бы спрашивая у него совета или призывая на помощь. И Саша откликнулся на его призыв.