Беспредел (сборник)
Шрифт:
Жека замялся. Внезапно показалось, что, услышав его рассказ, священник начнет хохотать, пугая малочисленных посетителей церкви. Взгляды святых на стенах и иконах были строгими, усталыми, будто вопрошая: ты уверен, что пришел туда, куда нужно? Даже церковные запахи казались резкими и неприятными, будто заставляли Жеку одуматься и уйти.
Он тягостно вздохнул.
– Это… А можно без левых ушей?
Священник улыбнулся – скупо, но без тени насмешки.
– Сын мой, исповедоваться можно будет чуть позже.
– Не это… Точнее – правильная тема, но потом. У меня с сестрой реальная
– Может, врачи лучше помогут?
– Не, там другое… – Жека никак не мог побороть клятую робость. – Нельзя ей к врачам. А вы же Саны… Михаила Александровича знаете, да? Я вас недавно видел с ним.
Он сам не понял, почему назвал имя-отчество авторитета. Наверное, для уверенности – сам Саныч никогда не терял времени и не лил из пустого в порожнее, сразу переходя к делу. Священник сощурился больше, медленно кивнул.
– Хороший человек, много нам помогает.
– Я в его бриг… Работаю, короче. В общем, сестра у меня…
Он опять замялся. Священник мягко взял его под локоть, отвел в сторону, подальше от всех.
– Рассказывайте, сын мой, не бойтесь. Мне можно доверять.
Жека решился, словно шагнул с крутого берега в темную гладь омута. Начал рассказывать, перепрыгивая с одного на другое, повторяясь, но стараясь не забыть ничего.
Священник слушал молча. Взгляд стал цепким, задумчивым, время от времени в нем мелькали то ли тревога, то ли недоверие. Когда Жека закончил говорить, священник тихо бросил:
– Все?
– Вроде да… – Жека заморгал, вспоминая свой рассказ, кивнул. – Точняк, все.
Священник медленно помотал головой, будто помогая услышанному улечься как следует.
– Дела скорбные…
– Поможете? – с надеждой выдохнул Жека. – Я больше не знаю, кто может. В видюшнике название увидел – «Изгоняющий дьявола», потом Леха Рязанский рассказал, что там такие, как вы, все делали… Поможете?
Священник кивнул.
– По крайней мере, попытаюсь. Если не я, так кто-нибудь другой, поищем умельцев. Поехали, посмотрим на рабу Божию Екатерину.
– Прямо сейчас?!
– А когда? Через год? Поехали.
– А как вас зовут? – спохватился Жека.
– Отец Евгений.
– Я тоже. В смысле – просто Евгений.
– Замечательно. Все, поехали.
Катька встретила их как обычно – у дверей, голая. При виде священника гаденько захихикала, провела рукой с загипсованным пальцем у себя между ног.
– Лизнешь, папаша? А потом я у тебя почмокаю. У тебя ж на малолеток встает, да?
Отец Евгений ничего не ответил, внимательно глядя на Катьку. Она вдруг прикрыла грудь и промежность, глянула совсем иначе – испуганно, виновато. Попятилась в комнату. Священник чуть помедлил и шагнул за ней, Жека – следом.
Отец Евгений махнул рукой.
– Не мешайте. Если что, я позову.
Жека послушно остановился. Катька и отец Евгений зашли в комнату, плотно закрыв дверь.
Скоро из комнаты донесся неразборчивый бубнеж сестры, изредка прерываемый спокойными репликами священника. Жека превратился в слух, но все было спокойно – не так, как в «Изгоняющем дьявола».
Он постоял в коридоре еще несколько минут. Теперь чаще звучал голос отца Евгения – очень тихо и нараспев, словно убаюкивал одолевшую
Шаги в коридоре раздались нескоро. Жека вскочил с табуретки, шагнул навстречу священнику.
– Все нормально, – кивнул тот. – Уснула.
– Все, что ли? – недоверчиво выдавил Жека.
– Не все, но сразу скажу – ожидания были совсем плохими… Оказалось же – не так страшен враг, как его малюют. Еще пару раз побеседуем, ритуал небольшой проведем, и все будет хорошо.
– Спасибо вам!
– Успеешь еще поблагодарить, – улыбнулся отец Евгений. – Ладно, держи хвост пистолетом, завтра вечером увидимся. Сегодня она должна тихой быть, а завтра… Завтра будет лучше, чем вчера.
– Спасибо!
– Все, пойду я. – Он мягко положил ладонь на плечо Жеки. – Отдыхай, сын мой. Натерпелся ты с ней… Да и она тоже натерпелась.
Жека смог только кивнуть. К горлу подступил ком – тягучий, шершавый, не дающий толком вдохнуть. Следом пришли слезы.
– Ну-ну… – качнул головой священник. – Держись.
Жека торопливо вытер щеки и глаза рукавом, глухо проговорил:
– На исповедь потом приду. Обязательно.
– Приходи, конечно. Все, прости, мне пора.
Отец Евгений ушел. Жека прокрался к комнате сестры, осторожно приоткрыл дверь. Накрытая одеялом Катька спала.
Жека неумело перекрестился, закрыл дверь.
«Боженька, хоть бы все получилось. Помоги, пожалуйста».
Сознание пришло с пульсирующей в голове болью. Жека моргнул и застонал: серая муть в глазах рассеивалась неохотно, очертания человеческих фигур и места, где он находился, не спешили обретать четкость.
– Гля, очухивается…
Жека узнал голос Шанхая. В висках стрельнуло, Жека сморщился и вспомнил: отец Евгений на пороге квартиры, а за ним – Шанхай и Махно. Священник отходит в сторону, и Шанхай срывается с места к Жеке – плавно и стремительно, как в подсобке у видеосалона. Удар – и провал в темноту.
– Ты не перестарался, а? – во втором голосе звучало сомнение. – Надо, чтобы подольше протянул.
«Саныч? – Мысль была тяжелой, заторможенной. – Он здесь почему… Почему связали? Что, блядь, такое?»
Только теперь пришло понимание, что он сидит на стуле или чем-то похожем, связанный по рукам и ногам. Рот был свободен.
– Хоть до Нового года доколбасится, – уверенно протянул Шанхай. – Все как скажете, так-то.
– Ладно, верю…
Жека ненадолго закрыл глаза, снова открыл. Стало чуть лучше. На голову полилась холодная вода, боль начала утихать.