Бессердечный
Шрифт:
Когда заглянул на задний двор лавки «Механизмы и раритеты», изобретатель уже закончил паять радиатор и с законной гордостью продемонстрировал мне работу.
– Оцените, Леопольд Борисович! – предложил он, но я только развел руками.
– Ничего в этом не понимаю, – признался с чистым сердцем.
Дьяк опустил на место стальную створку капота, хлопнул по ней ладонью и улыбнулся:
– А и не важно. Результат гарантирую.
После успешного завершения эксперимента изобретатель пребывал в приподнятом расположении духа и густо благоухал благородным
– Заглянете на рюмку чая, Леопольд Борисович? – предложил Александр, вытирая перепачканные в машинном масле руки обрывком ветоши.
– Если только чая, – согласился я, не зная, с какой стороны лучше подступиться к хозяину лавки со своей просьбой.
Мы укрылись от дождя в мастерской; Александр ненадолго оставил меня, а вернулся уже с чайником, чашками и тарелкой песочного печенья. Сам продолжил пить коньяк.
– В медицинских целях, – подмигнул он мне. – Для снятия стресса!
Я намеревался избавиться от стресса более радикальным образом, раз и навсегда распрощавшись с его главной причиной, но прежде чем успел приступить к изложению своей просьбы, изобретатель откашлялся, огладил седую бородку и осторожно произнес:
– Леопольд Борисович, у меня будет к вам одна просьба…
– Слушаю вас, Александр.
Владелец лавки немного помялся, потом выложил как на духу:
– Один успешный эксперимент еще ничего не доказывает. Научный подход требует провести серию опытов и сравнить результаты, но мне просто не над кем их ставить. Вы бы не могли поспособствовать в этом деле?
Я озадачено уставился на собеседника.
– Что, простите?
– Я понимаю, это звучит дико, – вздохнул изобретатель, – но мне крайне важно получить доступ к нескольким инфернальным созданиям и подвергнуть их воздействию упорядоченных электромагнитных колебаний.
– Идея не лишена смысла, – признал я после недолгого обдумывания этого крайне необычного предложения. – Но есть определенная сложность с ее реализацией.
– Я понимаю! – признал Александр Дьяк. – Понимаю! Но посудите сами, какие это открывает перспективы!
– Это открывает перспективы быть съеденным заживо или угодить на каторгу, как повезет, – покачал я головой. – Доставить инфернальное создание в лавку не только чрезвычайно сложно в плане реализации, но и просто-напросто опасно.
– И что же делать? – расстроился изобретатель.
Я подал плечами.
– Ну не знаю, – потом уточнил: – А насколько громоздок ваш прибор? Удастся поместить его в кузов броневика?
– Предлагаете устроить выездные испытания? – охнул владелец лавки. – Это стало бы выходом, но если сигналы передатчика перехватят, на нас откроют охоту.
– Подождите! – оборвал я изобретателя, не желая с ходу отметать эту идею. – Вы говорили, что первый аппарат назвали грозоотметчиком, так? Он улавливал разряды атмосферного напряжения, правильно? Разве в такую погоду помех не должно быть чрезвычайно много?
Александр Дьяк соскочил со стула и принялся ходить из угла в угол.
– Действительно, этого я не учел! – решил он некоторое время спустя. – Но шторм долго
Я кивнул.
– Всенепременно.
– Отлично! – обрадовался владелец лавки. – Просто замечательно!
– Так аппарат поместится в кузов броневика?
– Без всяких сомнений, – подтвердил Дьяк. – Если заменить динамо-машину мощной электрической батареей, получится даже спрятать его в дорожный чемодан. – Изобретатель встрепенулся. – Леопольд Борисович, у вас будет возможность заняться этим прямо сейчас?
– А сколько времени потребуют сборы?
– Четверть часа от силы!
– Хорошо, – решил я. – Приступайте.
Изобретатель взял ящичек с инструментами и позвал меня за собой:
– Понадобится ваша помощь!
Я убрал несессер на верстак и вслед за владельцем лавки спустился в подвал. Александр Дьяк сноровисто отключил от передатчика провода динамо-машины. Сам по себе аппарат оказался не особо велик, но поднять его наверх оказалось задачей нетривиальной. Дабы уберечь хрупкое оборудование от поломки, пришлось сначала переложить передатчик в дорожный чемодан и уже в таком виде втащить его по лестнице.
Но справились. А когда изобретатель прикрутил массивную электрическую батарею, я уже самостоятельно погрузил аппаратуру в кузов грузовика.
– Куда едем? – выбежал вслед за мной под проливной дождь Александр Дьяк, на ходу натягивая дождевик.
– Я еду, не мы.
– Но позвольте, Леопольд Борисович! – возмутился изобретатель. – Как же так?
– Уверяю, я вам все расскажу, – пообещал я, – но вам ехать со мной слишком опасно.
– Вы от меня что-то скрываете!
Я обреченно вздохнул.
– Альберт рассказывал о моем доме? – спросил, заранее зная ответ.
– Он говорил о проклятии, но это ненаучно…
– И тем не менее нечто до сих пор отравляет особняк и прилегающую к нему территорию. Мне оно повредить не способно, вам же там находиться нельзя. Запущу передатчик у себя во дворе, о результатах сообщу.
– Ах вот оно что! – протянул изобретатель. – Понятно, понятно! Что ж, не стану вас отговаривать, на первоначальном этапе это послужит неплохой проверкой надежности аппаратуры. Но умоляю вас – не затягивайте с этим; необходима оценка воздействия электромагнитных колебаний непосредственно на инфернальных созданий.
Я похлопал собеседника по плечу и предупредил:
– Не беспокойтесь, Александр. За этим дело не станет.
– Вы очень обяжете меня, Леопольд Борисович.
Владелец лавки пошел открыть ворота; я уселся за руль, кинул несессер на пассажирское сиденье и запустил пороховой двигатель. Движок на холостом ходу работал как часы; ни наезд на вампира, ни последующий ремонт нисколько ему не повредили. Я на прощанье помахал Александру и тронулся с места.
Дождь лил как из ведра, за пеленой падавшей с неба воды то и дело полыхали ветвистые молнии, но в ненастье были свои преимущества – с улиц пропали и пассажирские экипажи, и телеги, поэтому поездка до Кальварии заняла от силы четверть часа. И немногим меньше я пытался взобраться по раскисшей за последние дни дороге. Колеса буксовали в грязи, массивный броневик страшно рычал и едва полз вверх.