Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт
Шрифт:
Сегодня ночью они с наслаждением беседовали несколько часов, пока он не заснул посреди неоконченной фразы. В комнате было умиротворяюще сумрачно, телу удобно на мягкой постели, воздух прохладен и пропитан ароматом цветущего жасмина. В момент высшей точки физической близости она почувствовала, что нет больше загадок, не нужно больше сдерживаться. А как только близость прерывалась, но оставалась страстная любовь между ними в набегающей примиренности, она догадывалась, что такое прощупывающее, наваливающееся нервное возбуждение не может быть постоянным или непрестанным: оно будет убывать и притекать, соединяющий их стержень может сейчас быть сильным и требовательным внутри нее, а затем отступит, ослабнет, погаснет, как меркнет
«Быть может, именно это и есть брак, — думала она, — когда нужна вся жизнь, чтобы понять партнера, разгадать тайны его характера, о существовании которых, вероятно, он даже не подозревает. Может быть, успешное супружество вовсе не означает завоевание места в обществе, приобретение богатства; нет, это даже не рождение детей, а полное понимание души своего мужа, осуществление этой наиболее трудной и в то же время самой прекрасной задачи».
Когда лейтенант и миссис Джон Фремонт добрались до Белого дома вскоре после полудня 1 января 1842 года, Пенсильвания-авеню была забита частными каретами, наемными экипажами, широкими омнибусами и сотнями верховых лошадей, привязанных к коновязям. Хасслер предложил им использовать его привезенную из Англии карету для новогоднего визита. На Атлантическом побережье карета получила известность как «ковчег Хасслера» по той причине, что она была достаточно вместительна для его спального белья, кухонного оборудования, научных инструментов, книг и журналов. Джесси в последний раз критически взглянула на свое темно-синее вельветовое платье с нешироким кринолином, плотно прилегающим к фигуре лифом, отороченным у шеи и на манжетах кружевами. В туфельках, перехваченных ремешком, она легко спустилась на землю, опираясь на руку мужа, одобрительно посмотрела на его синюю с золотом парадную форму, а затем поправила свою накидку из синего бархата. Когда они подошли к входной двери, она повернулась к мужу с вопрошающим взглядом: «У меня все в порядке?» Джон коснулся мочки уха, которая не была закрыта ее тугой прической, и сказал:
— Какие милые серьги у вас, мадам.
Они прошли мимо оркестра морской пехоты, игравшего в вестибюле, их приветствовали сенаторы Линн и Криттенден. Линн воскликнул:
— Мои дорогие, от вас прямо-таки исходит свет. Уверен, вы возьмете в полон президента Тайлера!
— Полонить его стоит тридцать тысяч долларов, — сказал сенатор Криттенден. — Если он согласится стать спонсором законопроекта в конгрессе, мы получим такие ассигнования, и вы отправитесь к Южному перевалу.
— Мы приложим все усилия, — обещала Джесси.
Сенаторы провели их в зал приемов и представили президенту Тайлеру — человеку с высоким лбом, впалыми щеками и костлявым носом, изгибавшимся наподобие арки, как бы продолжая линию лба. Характерный рисунок его лица привлекал внимание и наводил на мысль, что он неисправимо независимый человек.
Как бывший сенатор от Виргинии президент Джон Тайлер давно был знаком с Бентонами. Он поздравил молодую чету со свадьбой, а затем сказал лейтенанту Фремонту:
— Молодой человек, я понимаю, что вы рветесь в экспедицию в неизведанные земли.
— Именно так, господин президент, — ответил Джон.
— Имею основания полагать, что вы не будете разочарованы, — сказал Тайлер, — хотя на вашем месте я бы после брака с мисс Джесси не поддался на уговоры уехать из Вашингтона.
— Но я намерена ждать его, господин президент, — ответила она улыбаясь.
Выражение лица президента Тайлера стало серьезным. Он сказал негромко:
— Нам нужны подробные карты всей страны, от Сент-Луиса до Скалистых гор, чтобы караваны переселенцев могли там осесть. Но берегитесь углубляться на запад от Скалистых гор, молодой человек. Мы уже имеем больше сотни американцев в Орегоне. Если большее число наших поселенцев достигнет Колумбии,
Холодным, серым утром в середине января Джесси и Джон шагали вместе с Томасом Гартом Бентоном к зданию сената. Это был день, ради которого сторонники экспансии работали двадцать лет. В сенате находился законопроект об ассигновании тридцати тысяч долларов на экспедицию, «предназначенную ознакомить правительство с характером рек и местности между границами Миссури и подножия Скалистых гор и в особенности исследовать характер и уточнить широту и долготу Южного перевала — большого прохода в этих горах на пути в Орегон».
Джесси сидела в первом ряду галереи посетителей, следя за происходившим в красном плюшевом амфитеатре внизу. Она и Джон понимали, что от принятия решения об ассигнованиях зависит их будущее, поскольку Николлет был уверен, что ему будет поручено возглавить экспедицию, а он в свою очередь назначит лейтенанта Фремонта своим заместителем. У них перехватило дыхание во время подсчета голосов. И когда последний сенатор проголосовал «за» и таким образом было выдано разрешение на экспедицию, муж и жена посмотрели друг на друга счастливыми глазами.
В этот вечер в доме Бентонов состоялся праздничный прием по случаю победы. Джесси, беседовавшая с полковником Абертом и полковником Стефаном Уоттсом Кирни о том, с какой радостью будет получена новость в Сент-Луисе и на Юго-Западе, заметила, что ее подзывает Николас Николлет.
— Надень накидку, дитя мое, — сказал он, — я хочу поговорить с тобой.
Когда они шли по садовой дорожке, Николлет прокомментировал:
— Именно здесь я увидел тебя сидящей с лейтенантом Фремонтом. Я сказал твоему отцу: «Как прекрасна молодая любовь». И из-за моего галльского романтизма Джон был выставлен из дома.
— Если бы вы не ускорили тот кризис, — засмеялась Джесси, — мы все еще оставались бы неженатыми.
Они сели рядом на садовую скамью. Николлет сказал:
— Мисс Джесси, я должен сказать вам кое-что.
На какой-то момент слова застыли у нее на языке.
— Конечно, вы берете лейтенанта Фремонта в качестве второго по старшинству?
— Нет, Джесси. Он будет руководить экспедицией. Я не поеду, я слишком болен.
— Но это невозможно! — воскликнула она, ее симпатия к бледнолицему старику возобладала над первой вспышкой радости. — Это самая важная экспедиция, посылаемая федеральным правительством со времени экспедиции Льюиса и Кларка, экспедиция, ради которой вы работали двадцать лет!
— Я старый человек, — упорно повторил Николлет, — я сделал свою работу. Завтра утром я информирую полковника Аберта, что не в состоянии командовать экспедицией и назначаю своим преемником лейтенанта Фремонта.
На следующее утро по всему Вашингтону разнеслась новость: Николас Николлет подал в отставку, и экспедицию к Южному перевалу возглавит лейтенант Джон Фремонт.
Месяцы вслед за этим были самыми радостными в жизни Джесси. Графиня Бодиско устроила в их честь пышный бал для дипломатического корпуса в своем джорджтаунском доме. Нэнси Полк собрала на обед и танцы молодежь Вашингтона. Сенаторы Линн и Кинг дали обед, на который пришла удивительно большая группа конгрессменов; явившиеся пригубили вино и после плотной еды втолковывали лейтенанту Фремонту, как составить карту Дикого Запада. Сэмюэл Морзе организовал бал-маскарад, участники которого облачились в костюмы художников или персонажей их картин. Энн Ройяль пригласила на чай феминисток Вашингтона, и Джесси была почетной гостьей. Полковник Аберт провел прием для Топографического корпуса. Стефан Кирни дал обед в отеле «Метрополитен» для высокопоставленных офицеров армии. Джеймс Бьюкенен выкупил здание Национального театра и пригласил друзей Джесси на представление «Призывник, или Обет девы». Кульминацией бурных счастливых недель стал неофициальный обед, данный президентом Джоном Тайлером в Белом доме.