Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт
Шрифт:
Утром без пяти шесть она вошла в библиотеку с надеждой поразить отца тем, что она опередила его. Но Том Бентон встал на час раньше обычного. Он установил переносной пюпитр перед ее креслом. На пюпитре лежали шесть стальных перьев и пятьдесят листов бумаги с водяными знаками, освещенной канделябром отцовского изобретения — четыре спермацетовые свечи на квадрате белой промокательной бумаги, отражавшей свет. Она молча уселась в свое кресло.
Кто-то сказал Томасу Гарту Бентону в молодости, что он похож на римского сенатора. Джесси так и не сумела составить представление, стал ли Том сенатором потому, что выглядел как сенатор, или же выглядел как сенатор потому, что превратил себя в олицетворение сенатора. У него был длинный костлявый нос, начинавшийся
— Я не выполнил приказа в эту ночь, Джесси, — сказал он. — Я не спал около часа, обдумывая план: еще никто не написал историю исследования Америки…
— Льюис и Кларк, Пайк и Касс написали о своих экспедициях…
— Да! Каждый рассказал о собственных приключениях, но их описания и отчеты — технические. Я думаю, что американцы с интересом прочитают историю, Джесси, если ты сможешь написать ее.
Ее глаза светились от возбуждения.
— Знаешь, папа, это схоже с забавной идеей, возникшей у меня. Когда Джон показал мне свою временную карту, пытаясь дать мне представление, сколько миль в день его группа должна проходить, я подумала, что могу составить карту-дубликат, покрывающую всю страну между Сент-Луисом и Южным перевалом. Мы знаем, когда он предполагает выехать из Сент-Луиса. Я могу взять это за точку отсчета, прочертить линию, отображающую расстояние, какое он может пройти за день, потом поставить красную точку, где экспедиция разобьет лагерь на ночь и разожжет костры.
Ее отец кивал в знак одобрения, и поэтому она осмелилась продолжать:
— Я подумала, что буду читать имеющиеся описания, на что похожа окружающая местность на каждом участке похода, какая там живность, каких зверей они отстреливают для пропитания. Я составлю карту, где обозначу равнины и леса, реки и горы. Расставляя точки по маршруту, я изображу местность, какой она мне представляется: с зарослями диких цветов, участками хвойных лесов, бизонами, бродящими по равнине…
— Ты поставила перед собой большую задачу, — сказал отец, заинтересовавшийся ее планами.
— Но разве ты не видишь, отец, — страстно воскликнула она, — ведь при этом он никогда не покинет меня, я не буду одинокой, я буду с ним в пути каждый час!
Ее отец отправился в сенат. На долю секунды на нее навалилось чувство одиночества в предстоящие шесть месяцев, у нее сжалось сердце и перехватило дыхание. Она сделала жест, желая не допустить приступа истерии, быстро опустилась в кресло и склонилась над листами бумаги, оставленными на пюпитре отцом. Поначалу она не видела слов записки, лежавшей перед ней. Потом она догадалась, что отец написал ей наставление. Оно гласило:
«Джесси, моя дорогая, я захотел оставить тебе эту строку из Марка Аврелия: „Не беспокойся о будущем, ибо если придешь к нему, то будешь иметь то же основание для твоих направляющих принципов, которое оберегает тебя в настоящем“».
Джесси расстегнула пуговицы своего платья с узкими рукавами, сложила записку отца, прикрепила ее булавкой к нижней юбке и быстрыми движениями пальцев вновь застегнула платье. Она погрузилась в работу.
Николлету и Хасслеру идея Джесси показалась более чем занимательной, и они потворствовали ей. Они сколотили из тонких досок щит размером примерно полтора на три метра и оклеили его листами белой бумаги. Несколько дней двое стариков обучали ее, как приводить расстояние к единому масштабу и чертить схему
На следующее утро Джошаам и Джошиим перенесли щит из дома Хасслера на Капитолийском холме в дом Бентонов, где отец освободил для него место у задней стены библиотеки. В четыре часа тридцать минут в карете Хасслера приехали ее хозяин и Николлет. Они быстро поднялись в библиотеку. Джесси рассчитала, сколько дней потребуется ее мужу, чтобы достичь Южного перевала, и разделила карту на пятьдесят пять частей по вертикали, обозначавших ежедневные переходы. Потом она провела черную линию в центре карты, отделявшую путешествие туда от путешествия обратно. На линии, обозначавшей поездку к дому, она нарисовала небольшой символ, известный только ей, — примерно в это время должен был родиться ее первый ребенок.
Хасслер извлек заметки из своего черного пальто и принялся набрасывать схему части территории Колорадо. Николлет сказал:
— Ты используешь карту майора Лонга, хотя прекрасно знаешь, что Лонг был дискредитирован как научный наблюдатель.
— Этот материал заимствован не у Лонга! — в сердцах воскликнул Хасслер. — Я скомпоновал его по отчетам звероловов.
Карта Джесси вызвала интерес в Вашингтоне. Генерал Уинфилд Скотт, [4] выезжавший в Детройт для ведения войны против Черного Сокола, настаивал, чтобы на карту было нанесено все, что известно ему о территории вокруг Великих озер. А генерал Льюис Касс, первый губернатор территории Мичиган, пришел позже вечером, чтобы начертить местность между Детройтом и Чикаго, тропу, по которой он прошел как первый белый человек. Полковник Кирни, намечавший планы нескольких своих военных экспедиций на Юго-Запад на веранде дома сенатора Бентона в Сент-Луисе, написал акварельные эскизы этой местности. Профессор ботаники из Гарварда рассказал о некоторых диких животных этого района. Полковник Аберт, считавший себя астрономом, пришел на обед и, едва успев проглотить шоколадный мусс, нетерпеливо нарисовал небесные тела, которые мог видеть Джон.
4
Уинфилд Скотт (1786–1866) — американский генерал, командовавший армией федерации в начале Гражданской войны в США.
Каждое утро она приходила к отцу в библиотеку и оставалась там до момента его ухода в сенат. В книжном ящике справа от нее теперь лежали тридцать семь книг и копии официальных отчетов, представленных правительству Соединенных Штатов в форме исполнительных документов палаты представителей и сената. На нижней полке она собрала заметки отца, написанные размашистым, смелым, но трудно понятным чужаку почерком еще на широкой веранде их дома в Сент-Луисе в течение ряда лет, когда французские, испанские, мексиканские и американские охотники, звероловы, купцы и торговцы возвращались из поездок в Мексику и на Тихоокеанское побережье.
Начиная с 1836 года, когда ей исполнилось двенадцать лет, отчеты писались ее рукой, ибо Том Бентон не любил писать, слушая посетителей, и доверил эту работу ей, сочтя ее чистописание более приличным, чем свое собственное. Поначалу она писала лихорадочно, стараясь запечатлеть на бумаге каждое слово, но постепенно обнаружила, что ее ум все более и более редактирует эти сырые дискуссии. Каждая запись содержала зерно нового и пригодного к использованию материала, но было много и бесцельных повторений.
Однажды отец попросил ее дать ему материал о тропе Санта-Фе, прочитал написанное ею резюме пятичасового разговора и сказал:
— Хорошо продумано, Джесси. Это избавит от огромной работы.
Он посмотрел на нее с удивлением через плечо:
— Джесси, я всегда предполагал, что могу стать великим педагогом. Теперь я убежден в этом.
— Конечно, и педагогу не помешает хороший материал, с которым можно поработать, не так ли, сенатор?
— Тш, тш, дитя, — парировал он, — никогда не допускай, чтобы тебя одолела болезнь самомнения.