Бессонница
Шрифт:
Тошнота подступает к горлу. Ужасно-неприятное ощущение, когда не получается сглотнуть, потому что в рту пересохло. Я сползаю по стене на матрац и бессильно откидываюсь на спину, в которую сейчас же впивается старая пружина.
«Идиотская, ужасная пружина. Ненавижу… Как же я сейчас… всё ненавижу!» – думаю я, не двигаясь, пока слёзы стекают на матрац. Пружина впивается всё глубже и глубже под кожу, будто пытаясь стать частью моего тела, и очередная вспышка боли волной накрывает меня. Зато отступает тошнота. Я вяло (на большее не хватает сил, и не хочется порвать футболку) поднимаюсь и чувствую,
Так я и сижу – безжизненно прижавшись головой к каменной стене и прислушиваясь к падающим каплям воды. Сперва я начинаю их считать, чтобы чем-то заняться, но после семисотой капли останавливаюсь. Время расплывается: секунды, минуты, часы перестают иметь какое-то значение в этой одинокой темноте. Жизнь перестаёт иметь какое-то значение. Пока я не начинаю стучать зубами от холода.
Негативные переживания сильно помогают отвлечься от глобальных мыслей о смерти. Потому что, когда смерть становится реальной угрозой, перестаёшь думать об абстрактном финале. Хочется, чтобы люди говорили: «Это была трагичная гибель…», – а не: – «Вот и померла!»
Я встаю и разминаюсь: делаю пару болезненных наклонов, а после, опираясь на стену, – несколько шагов в темноту. Шерстяные носки ограждают от ледяного пола, но недостаточно, чтобы сохранять тепло. Рациональных идей в голову не приходит, так что я просто решаю не останавливаться и осторожно иду вперёд, держась вблизи стены. За спиной остаются старый дырявый матрац и высокая вероятность смерти от окоченения, а впереди ждут тьма и неизвестность. Двадцать шагов – столько я сделаю, прежде чем вернуться обратно.
А пока, шаг за шагом, я ухожу всё дальше от матраца, и мозг начинает подкидывать пугающие картинки: темнота медленно рассеивается, а передо мной лежат трупы замёрзших от холода девушек, таких же, как я; или я наступаю на таракана, и ко мне сбегаются все тараканы мира – они заползают по ногам всё выше, подбираются к голове, а потом разом валят меня на пол и начинают пожирать мою плоть, пока я корчусь от ужасающей боли в агонии. Такие мысли даже на свету могут вызвать панику, а во тьме эти чудовищные идеи и вовсе внушают ужас. Внезапно даже матрац кажется мне зловещим и опасным. Я делаю последний, двадцатый, шаг и нащупываю прямо перед собой новую стену. Она такая же каменная и холодная, но более влажная и преграждает мне дорогу.
Удивительно, правда? Я решила пройти всего двадцать шагов и вернуться, а новая стена оказалась ровно на том же расстоянии. А если бы я решила сделать десять шагов? Или пять? Возможно, это был знак свыше, чтобы я продолжила идти дальше, опираясь на новую стену. Снова двадцать шагов – и обратно в угол. А потом двадцать к матрацу.
«Что, если этим стенам не будет конца? И я просто трачу остатки энергии впустую…»
Ещё два шажка вдоль влажной стены.
«Но я не могу не идти!»
Три шага вперёд и остановка на то, чтобы вновь унять тошноту.
«Всегда можно повернуть назад. Мне безумно страшно. Страх захватил мои мысли и теперь диктует, что делать.
Вытираю липкий пот об штанину и делаю один шаг.
«Если бы тут кто-то был, я бы услышала. А пока я слышу капающую воду, свои шаги и жестокий голос в голове, который только запугивает меня…»
– Е-е-если тут к-кто-то есть, о-о-о-отзовитесь… – протянула я дрожащим от холода голосом так тихо, что даже эхо не откликнулось.
Абсолютная тишина в полной темноте.
Конечно же, так не бывает. Слышится равномерный стук капель об пол, моё дыхание, скрежет зубов друг о друга и прерывистое сердцебиение. Даже к своим шагам я внимательно прислушиваюсь. Но есть что-то ещё в этой темноте. Нечто беззвучное, бессловесное. Я ощутила это «нечто», когда накричалась, и теперь пытаюсь уловить любой новый шум. «Старый» шум стал каким-то… привычным и даже немного знакомым. Впереди слышится едва заметный шорох. Как раз там, куда я шагаю. И мне ничего не приходит в голову, кроме как замереть и задержать дыхание.
«Имя этому – Смерть!»
В среднем человек может не дышать около минуты. Мне кажется, что прошло десять, прежде чем я, закашлявшись, выдохнула. А потом сделала ещё полшажка вперёд. Я уже решила, что пройду эти двадцать шагов. Даже если от страха горло пересохло, а боль в затылке усилилась. Мне осталось пройти всего тринадцать шагов (а потом я развернусь и бегом вернусь к матрацу). И неизвестные звуки меня не остановят!
Опираясь на каменную стену, я стремительно делаю три шага вперёд, прохожу половину от желаемого и провожу руками по холодному железу. Под моими ладонями больше нет каменной стены. Я держусь за… дверь? Это, конечно, довольно странное предположение. Или не такое странное?
«Если в совершенной пустоте есть матрац – это мало что значит, но, когда появляется дверь…»
Я неуверенно прохожусь пальцами по железной поверхности – она удивительно гладкая относительно стен и несравненно холоднее, – даже приближаюсь вплотную и осторожно принюхиваюсь. Железо пахнет железом, добавить больше нечего.
«Дверь может стать символом. Символом того, что выход есть. Главное – бесстрашно идти вперёд!»
Очень странно, но головная боль, окружающие меня звуки и запахи отступают на второй план из-за этих мыслей. Вы испытывали в жизни такое чувство?.. В темноте мыслей неожиданно появляется маленький просвет, когда сталкиваешься с чем-то чуждым и незнакомым. Если бы мне пришлось описывать появление слабой надежды, я бы так и записала.
Я резво начинаю обследовать руками всё вокруг. Дотрагиваюсь до ручки, как и надеялась. Под пальцами обычная железная ручка, она даже не поворачивается. Я дёргаю за неё, приложив все силы, и… ничего не происходит. Железо скрежетнуло, но дверь не открывается. Надежда гаснет слишком медленно. Ногтями я провожу по железке и снова слышу тихий скрежет.
«И что теперь делать?»
«Ничего».
Я медленно переминаюсь с ноги на ногу, чтобы не мёрзнуть. Руки безвольно качаются вдоль тела: не хочется сейчас держаться ни за стены, ни за двери. Надо бы думать о чём-то светлом, хорошем и добром, но в голову ничего не лезет. Только раздражающая и ноющая боль. Я умру здесь, и никто не узнает почему.