Бесстрашный
Шрифт:
— Настроение и намерение отнюдь не одно и то же, — фыркнул глава Конклава. — Спасать мир не всегда можно только огнём и мечом. Иногда это легче сделать с помощью знания.
— И вы собираетесь этим знанием поделиться? — взглянул я на него с интересом. — А как же ваше задание и император? Неужели он и это санкционировал?
— Он ничего не санкционировал, ему всё равно, — дёрнул щекой верховный.
— А вам, получается, нет?
— Да. Мне и вправду не всё равно, — вскинулся Ризен. — Вы можете думать всё что угодно, но я не хочу, чтобы победил император.
— Почему?
— Потому что я знаю, что будет с миром, если
— Надеетесь, у меня будет по-другому?
— Надеюсь, господин Краум, — кивнул собеседник. — Потому что вы и ваши друзья — величина неопределённая. Вы можете повернуть этот мир как в ту, так и в другую сторону, и, значит, у мира есть шанс. Поэтому я и решил помочь вам, а не императору.
— Помочь знанием, а не магией? — уточнил я на всякий случай.
— Именно так. Знанием. И я готов рассказать обо всём, что знаю об этом мире и магии.
— Отлично, господин Ризен, — потёр я мысленно руки. — Тогда для начала, к примеру… расскажите мне всё, что вы знаете о моих друзьях. Кто они, сколько им лет, откуда они появились, почему помогают мне, а не вам, за что они ненавидят Империю?..
У Самаана мы не задержались. Уже на следующие сутки выдвинулись к столице Империи.
Пленного Ризена поместили в одну из «гуситских» повозок, под охрану четверых батальеров-противомагов. Наручники с него не снимали. На всякий пожарный, а то ведь мало ли что.
Каждый вечер его приводили ко мне в походный шатёр, и мы беседовали до полуночи, после чего я вызывал охрану, и его уводили обратно в передвижную тюрьму.
Верховный врать не пытался. Руна «познание» работала на износ и проверяла на «честность» едва ли не каждое его слово. Хотя, конечно, он мог говорить не всю правду, и это как раз объяснимо. Всякий пытающийся играть в откровенность, хоть разик, да что-нибудь утаит. Причём, не самое важное, а, вероятней всего, только то, что может повредить ему лично.
Я, кстати, на излишнюю откровенность мага не провоцировал. Просто давал возможность выговориться по максимуму, и Ризен этой возможностью пользовался. Болтал без умолку по часу и больше. Я слушал и, как говорится, мотал на ус.
Жаль, правда, что о моих соратниках он так и не смог рассказать хоть что-то толковое. Причина простая: он был незнаком с ними. Сначала мне это показалось странным, но потом понял: это эффект масштабирования. Конечно, не в том смысле, что «при укрупнении производства затраты на единицу продукции уменьшаются», а в том, что последнее время я постоянно пытался раздвинуть границы собственного восприятия и возможностей и требовал точно такого же от других. Точнее, предполагал, что другие делают то же самое. Ошибался, как водится. Другие, увы, могли действовать по-другому. И уж тем более не могли знать всего. Даже такие, как Ризен.
— Я слышал о ваших друзьях от членов Конклава, — сказал он во время нашего первого разговора, — но сам их раньше не видел. Знаю только, что все они из тех же мест и времён, что и магистр Крамос и высокородная Астия. Но Крамос, насколько я знаю, убит, а высокородная
— Сегодня кого-то из них вы видели, разговаривали? — не преминул я спросить.
— Одного. Он представился вашим замом по армии. Его зовут Тур.
— И как он вам?
— Я не сумел его прочитать, — признался верховный. — На меня сразу надели наручники, и заклятья познания отключились…
На пятые сутки пути у Ризена ожил связь-камень. Кто-то настойчиво вызывал главу Конклава на разговор. Я приказал снять с мага наручники, чтобы тот мог ответить.
Присутствующий при этом Аршаф попробовал возразить, мол, это опасно, но я его мнение проигнорировал. За время, прошедшее после Шаонара, я наконец-то смог приспособиться к ситуации. Теперь мне легко удавалось скрывать неприязнь к своим старым соратникам, возникающую всякий раз, когда видел их, слушал, обсуждал возникающие проблемы. Тем не менее, иногда мне всё же хотелось высказать кому-то из них всё, что успело накопиться в душе и рвалось наружу. В такие минуты я вспоминал Алму, говоря себе, что не все в этом мире такие, как эти… «верные и преданные друзья»… И это действительно успокаивало…
Связаться с первым верховным отчаянно жаждал один из боевых магов, отвечающих за оборону столицы с южного направления. Я слушал их разговор по параллельно подключённому маг-устройству.
— Мессир! — взывал абонент. — Нас атакуют вторые сутки. Кочевники с юга. Их много, мы держимся, но силы уже на исходе, маг-энергия не пополняется…
— Сколько у вас бойцов, мастер Прагус? — узнал его Ризен.
— Шесть полных сотен, мессир.
— Начинайте отход, — скомандовал маг. — Отход, но не бегство. Отступайте на северо-восток, к Риштагу.
— Но ведь… — опешил Прагус, — тогда мы откроем южанам дорогу к столице!
— Я знаю, мой друг, но это приказ императора, — утешил его глава Конклава. — Верьте ему. Наш повелитель знает, что делает…
Что говорить подчинённым, мы с Ризеном договорились ещё в первый день его пребывания в нашем плену. Своё обязательство маг исполнил безукоризненно. Причём, не единожды. В течение суток «позвонили» командиры шести отрядов, выдвинутых против армии чернокнижников. Все они получили от своего командующего приказ отступать к Риштагу. Предводители четырёх отрядов до Ризена не «дозвонились». Верховный по этому поводу философски заметил:
«Ну, что же, кому-то придётся пасть в сражении с превосходящими силами…»
А на седьмые сутки пути, примерно за два дневных перехода до Арладара, наш авангард столкнулся с передовым дозором ривийской армии. Хвала небесам, драки удалось избежать. Помогли присутствующие в авангарде противомаги из Драарана. С батальерами чернокнижники не воевали и, вообще, достаточно часто предпочитали не драться, а вместе экспроприировать ценности имперских купцов и торгашей из Заморья. Так произошло и сегодня. После уверенного опознания, кто есть кто, командиры южан прибыли в наш временный лагерь для переговоров и координации действий против общего на нынешний день врага — императора и его приспешников магов.