Бесстрашный
Шрифт:
Конечно, происходи это в моём прежнем мире, Меноний с компанией наверняка попытались бы прикрыться «живым щитом» из гражданских, заперев последних внутри городских стен и не давая уйти. Насмотрелся я, помнится, на таких. Как в той же Сирии, так и в других местах. Обычная практика всех, кто уверен, что их противник в некомбатантов стрелять не посмеет.
К нашему счастью, здешние нормы жизни гуманизмом не отличались. Местные маги с простолюдинами не церемонились. Привыкли смотреть на них, как на пыль под ногами, и искренне полагали, что мятежники думают точно так же. То есть, даже и в мыслях не держат, что гражданских в войне надо щадить, а уж что защищать — так это
Нам это было лишь на руку. Бегущих из Самаана мы не обижали, а просто требовали, чтобы они не загромождали дорогу и не мешали продвижению войск. Однако разведдозоры мы в город всё же отправили. Кто знает, может, это ловушка. Я бы, по крайней мере, именно так бы и сделал.
Подозрения не подтвердились. Ловушек за городскими стенами не обнаружилось.
Тем не менее, я решил не вводить в Самаан всю армию. И «вагенбург», и вся кавалерия остались снаружи. Внутрь вошли лишь штурмовые отряды и группы зачистки, усиленные «обычными» магами. В продвижении по городу нам никто не препятствовал. Даже у самой крепости.
«Соратников», кстати, я в город не взял, объяснив, что для захвата резиденции мессира Менония их магия не потребуется, а вот снаружи, чтобы держать периметр, она будет в тему. Объяснение так себе, но те, кого я ещё недавно считал друзьями, ему как будто поверили. Ну, или сделали вид, что поверили. Но если и начали что-то подозревать, то отнюдь не о том и не то, что было на самом деле.
В течение всего похода от Прошт к Самаану я усиленно нагнетал ситуацию, при каждом удобном случае говоря, что рисковать им сейчас не стоит. Что, мол, на завершающем этапе борьбы с Империей их жизни важнее, чем жизни тысяч бойцов. Ведь если хоть с кем-то из них случится непоправимое, теперь, когда все имперские камни Баат уничтожены, возродить «настоящую» магию после победы над императором у нас не получится…
— Наверно, боятся, монсьор, магию впустую использовать, — попробовал объяснить Хруст «пассивность» обороняющихся. — Применят, я думаю, когда мы на штурм пойдём.
— На штурм, говоришь? — усмехнулся я, оглядывая высокие и крепкие стены самаанского замка и окружающий его ров, заполненный тёмной водой. — Да нет, мой друг. Штурма мы постараемся избежать.
— Предложим им сдаться? — оживился бывший молотобоец.
Я покачал головой:
— Не предложим. Пленные нам не нужны. Как и переговоры…
На то, чтобы установить на соседней площади камнемёт (там, где его со стен не видать), ушло четверть часа. За это время штурмовики успели окружить крепость и блокировать все мосты через ров.
Подтверждение, что в крепости находится гарнизон, дал мастер Тарзий, тот самый големщик, что сопровождал меня в рейде к Салате.
Сразу четыре запущенные им «летухи» кружили сейчас над крепостью и передавали картинки снизу.
— Около тысячи, — сообщил он мне о примерном количестве защитников замка. — И мастер Меноний там. Видел его на балконе дворца. Наших големов он точно засёк, но…
— Но сбить не пытался, — закончил я фразу за замявшегося големщика. — Это понятно. Не хочет тратить энергию по пустякам.
— Видимо, так, мессир, — не стал спорить Тарзий…
Подготовкой снаряда, который требовалось забросить в крепость, я занялся лично. Приказал снять с повозки ковчег с сундуком из Горок, поднести его к требушету, а затем отослал всех от осадной машины, минимум, на
Когда бойцы отошли на положенное расстояние, я вскрыл ковчег и вынул из него покрытый серебром и рунами ящик. Чтобы стереть все руны и содрать серебряное покрытие, ушло минут десять. Чем меньше их оставалось на ящике, тем сильнее я чувствовал рвущееся наружу злое колдунство. И пусть оно на меня не действовало, но всё равно — ощущение не из приятных. Даже не знаю, были эксперименты наместника порта Горки санкционированы кем-то свыше или являлись его личной инициативой, в любом случае, использовать результаты этих экспериментов предполагалось не ради добра и всеобщего процветания. А раз так, то почему бы не применить это злое оружие против его же создателей-вдохновителей? Единственное ограничение — чтобы оно не выплеснулось «за флажки», туда, где живут обычные люди.
Стены самаанского замка, по моему разумению, являлись естественным и надёжным ограничителем для магического ОМП. А чтобы подстраховаться от неожиданностей, около места будущего подрыва сейчас находился я, единственный в этом мире иммунный.
Переместить сундук в метательную машину оказалось несложно. Весил он около сорока фунтов, по-нашему, килограммов шестнадцать-семнадцать, не бог весть какая тяжесть. Именно этот вес я заранее приказал рассчитать для прицеливания. Мишенью служил небольшой дворик между дворцом наместника и местным храмом Баат. Мне оставалось лишь дёрнуть рычаг, что я, собственно, тут же и сделал. Длинная «ложка» с уложенным в неё сундуком описала размашистый полукруг, угловатый снаряд взмыл в небеса и секунд через пять исчез за стенами замка.
— Есть попадание! — громко сообщил мастер Тарзий.
Я подошёл к нему, и мы вместе стали смотреть на картинки, передаваемые с големов-разведчиков.
Сундук угодил точно во дворик. Лишённый защиты, он предсказуемо раскололся. На месте падения растеклось чёрное облако. Магию «сканеры» наших БПЛА не передавали, но даже обычного «видео» хватило, чтобы внутренне содрогнуться. Облако растекалось всё шире и шире, к нему, словно притягиваемые магнитом, спешили люди. Но едва они попадали внутрь, их буквально разрывало на части. Правда, не всех. Некоторые (по всей вероятности, маги) замирали на месте и будто бы впитывали в себя разливающуюся вокруг злую энергию, а затем, секунд через десять, начинали преображаться. Их тела раздувались, чернели, на головах появлялись рога и гребни, конечности удлинялись и выгибались, вместо пальцев у них отрастали огромные когти…
— Великие небеса, — пробормотал Тарзий, когда один из преображённых рванулся прочь и принялся убивать и терзать на части всех попадающихся на пути.
А облако растекалось всё шире и шире, становясь менее плотным, но не менее смертоносным. Преображённые бесновались, носились по территории замка, убивали, крушили, вступали в схватки друг с другом и, одержав победу, вырывали из тел побеждённых то сердце, то печень, то что-то ещё, после чего как будто окутывались туманом и через пару секунд, втянув его внутрь себя, становились больше в размерах…
Кровавая вакханалия продолжалась около часа, а затем в замке «остался только один», самый свирепый, самый удачливый, самый сильный, пожравший всех прочих…
Вероятней всего, это был сам Меноний…
Крупная тварь, метра три ростом и два в ширину, оставшись одна, внезапно принюхалась, подняла взгляд к небесам и увидела кружащие над замком «летухи». Ей понадобилось меньше секунды, чтобы ссадить с неба три из четырёх наших големов-разведчиков. Призрачные лучи протянулись к БПЛА, и через миг они вспыхнули ярким огнём.