Бейкер-стрит на Петроградской
Шрифт:
— Меха, меха, меха, воск, мед, рабы... Самое дорогое — чернобурые лисы.
— От варягов пришло правительственное начало, от греков — христианство.
— Варяги, как воины, приходили в Киев без жен. Если оставались, то женились на славянках. Женская кровь, дети быстро их размывали.
— Грибная похлебка — обычно.
— Мечи имели имена.
— Доски столов вешали после обеда на стену.
— Дерн на крышах. (Это я видел в Осло!)
— Анне не надо было перекрещиваться, церковь была едина. Раскол произошел в 1054 году.
— Это теперь у Софии
— Стена собора, на которой была изображена семья Ярослава — строителя этого храма, рухнула в семнадцатом веке, и рисунок этот сохранился только в зарисовках художника Вестерфельда (1651 г.).
— Верблюды на улицах Киева.
— Дерево посреди дома — частая деталь в скандинавских жилищах, цветы и трава на полу.
— Знак времени — золотое колечко, оказывается, холодеет перед утренней зарей.
— Варягами (vaeringjar) скандинавы называли своих соотечественников, служивших в страже византийского императора.
— Князь Святослав гребет вместе с дружиной. Средний рост, плоский нос, голубые глаза, густые брови, мало волос в бороде, длинные косматые усы. Волосы на голове выстрижены, кроме одного клока, в ухе серьга с карбункулом и двумя жемчужинами... (Лев Диакон.) Таким мы и сделали варяжского предводителя в исполнении Александра Суснина.
Эти заметки писать не переписать: три толстые тетради.
Поборник «пафосного» отношения к родной истории Илья Глазунов в одной из своих гневных статей поместил нашу «Ярославну» в один ряд с фильмами «Андрей Рублев» и «Как царь Петр арапа женил», как примеры издевательского отношения, глумления над национальными чувствами.
Я подумал, что, раз уж мы попали в такую компанию, не так уж плохи наши дела.
А если серьезно, ни за одну картину я не получил столько ругани и упреков. Член-корреспопдент АН СССР писал, что мы исказили образ русской княжны, в том числе и внешний образ. Это к тому, что она у нас без кос, без кокошника и т. д.
Я растерялся. Нас, вероятно, сгубило «горе от ума». Мы слишком много изучили материала.
Например, я узнал, что варяги выбривали головы, оставляя посреди макушки длинный чуб. Такими мы и сняли варягов на их дракаре.
«Откуда у вас запорожцы?» — недоумевали многие.
А ведь чубы или «оселедцы» запорожцы стали носить, подражая князю своему Святославу — варягу по происхождению.
Горе от ума!
XI век в Киеве — это наша древность, наша античность. Киевская Русь — это время, когда не было понятия «русский», было киевское славянство.
О какой же русской княжне речь, если русских тогда еще не было? Возьмите Ключевского — там все написано. Дистанция в полтысячи лет! По историческим хроникам, по литературным памятникам, византийским записям известно, что быт Киева был един с византийским. Девушки в то время стриглись — все подростки были одинаковы. И только вышедшие замуж начинали отпускать косы, и по длине волос можно было определить их семейный стаж.
Поражало то, что главную
Но стереотипы оказались живучими диктаторами.
Мы ведь сделали все, чтобы выглядеть несерьезно, чтобы нас воспринимали легко. А у нас, оказывается, непозволительно говорить об истории с улыбкой и фантазировать на историческую тему.
Ведь только народ, умеющий иронизировать, шутить над собой, смотреть на себя с улыбкой, — только этот народ нравственно здоров, мудр и открыт.
В Париже кассета с «Ярославной» вошла в серию «Школьникам, изучающим историю». Французскую историю...
А ТЕПЕРЬ ПОИГРАЕМ В АНГЛИЧАНСТВО
Маститые сценаристы резвятся на просторах викторианской эпохи.
– Англия преследует меня по пятам.
– Диккенс себя еще покажет.
– Столовое серебро и хрусталь для Шерлока Холмса, эсквайра.
– Бриттен на темы Персела, или Дашкевич превосходит сам себя.
Те самые Юлий Дунский и Валерий Фрид, которые восхитились моим фильмом «Завтра, третьего апреля», приехали однажды в Ленинград, явились на «Ленфильм» в творческое объединение телевизионных фильмов и положили на стол главного редактора Аллы Борисовой сценарий.
Никто им сценарий не заказывал. Это была их личная инициатива — экранизировать два ранних рассказа Артура Конан Дойла «Этюд в багровых тонах» и «Пестрая лента». Им, видите ли, захотелось поразвлечься на безыдейных просторах викторианской эпохи.
Но они не были бы настоящими профессионалами, если бы, обнаружив странную, бесцветную, лишенную характера фигуру доктора Уотсона, от лица которого Конан Дойл вел повествование, не попытались его оживить, чем не утруждали себя все предыдущие экранизаторы рассказов о Шерлоке Холмсе.
Вы не обнаружите в рассказах тех качеств, которые опытные сценаристы придали этой закадровой фигуре, — наивного романтизма, простодушия и доверчивости.
Уотсон стал под их пером живым, забавным рядом с сухим педантом Холмсом, стал нашим человеком — ВАТСОНОМ.
Сценарий они так и назвали — «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», уравняв героев, сделав из них пару.
Колесо Судьбы заскрипело снова... Я взялся за эту работу. Мне к этому времени стукнуло сорок восемь лет.
Прочитав в одиннадцатилетнем возрасте в эвакуации всего Диккенса, я теперь считаю, что английская тема всю жизнь неотступно преследует меня. Будучи студентом Ленинградского университета, я познакомился там со своей будущей женой, которая училась на английском отделении. Невестка моя оказалась английским лингвистом, доктором филологических наук. Сын знает четыре языка, дети мои и внучки тоже свободно «спикают». Наконец, одним из звеньев моей «английской» цепочки было общение с Кнутом Андерсеном, с норвежской съемочной группой и, конечно, с Василием Павловичем Аксеновым, который любил повторять: «Ну что, поиграем в англичанство?..»