«Без меня баталии не давать»
Шрифт:
— Я обязательно буду у вас.
— А теперь смотрите сюда.
Профессор Рюйш подвёл Петра к скелету и подробно объяснил на костях ступни его, как происходит вывих и как надо сделать, чтоб вернуть кость на место. Пётр не удовлетворился объяснением, а, склонившись над ступней, несколько раз сделал скелету «вывих» и вправление кости на место.
— Только учтите, молодой человек, для пострадавшего эта операция очень болезненна. Поэтому вы должны это делать как можно быстрее,
Увлечённые люди, а к таким именно и принадлежал Рюйш, очень ценят внимание и интерес других к их увлечению и стараются как можно больше и подробнее рассказать о любимом предмете. О лучшем слушателе, чем этот долговязый русский, и мечтать не надо было.
— А как вы изготовили скелет?
— Городские власти разрешили мне взять труп казнённого преступника, — начал Рюйш рассказывать об изготовлении этого учебного пособия в подробностях, объясняя, как вываривался скелет, как скреплялся, чем окрашивался.
После рассказа профессора Пётр шлёпнул скелет по черепу, молвил удовлетворённо:
— Служил дьяволу, а ныне — науке. Скажи спасибо, злодей.
— Вы совершенно правы, господин...
— Михайлов, — подсказал бомбардир.
— Господин Михайлов, благодарю вас за внимание, и если...
— Нет, нет. Ещё не всё, — сказал Пётр, почувствовав, что Рюйш собирается закончить беседу. — Пожалуйста, ознакомьте меня со всем, что есть у вас на этих полках.
— Но, господин Михайлов, для этого потребуется не один час. И потом, меня ждут.
— Хорошо, вы не возражаете, если я к вам ещё наведаюсь?
— Разумеется, нет.
— Тогда покажите мне ваш последний экспонат, который вы недавно изготовили и который на ваш взгляд наиболее удачен.
— Пожалуйста, — не задумываясь, сказал Рюйш. — Я недавно забальзамировал умершего младенца.
— Где он? — встрепенулся бомбардир.
— Пройдёмте в тот угол.
Пётр увидел там стеклянный ящик, в котором лежал обнажённый ребёнок.
— Да он как живой, — прошептал бомбардир восторженно, — и даже улыбается.
— Ну улыбку эту, разумеется, я сделал специально, дабы студенты не расстраивались.
— Расскажите, как вы бальзамировали его, профессор?
— Зачем вам это, господин Михайлов?
— Мне надо знать, господин профессор. Пожалуйста.
И Рюйш стал подробно объяснять секреты бальзамирования, впрочем ничего не скрывая от господина Михайлова, в котором вдруг почувствовал родственную душу. Но едва кончил рассказ, как «родственная душа» вдруг попросила:
— Позвольте, я сниму верхнее стекло?
— Зачем, господин Михайлов? — удивился Рюйш, которого ещё ни один студент не осмеливался просить об этом,
— Я хочу потрогать его. Вы не бойтесь, я не причиню ему вреда. Мне только надо убедиться, что это не кукла.
— Господин Михайлов, неужели вы думаете, что я позволю себе...
— Что вы, что вы, профессор, я знаю, что дитя настоящее. Но всё ж очень прошу, снимите стекло, оно отблёскивает и мешает подробно рассмотреть это чудо.
Рюйш, пожав плечами, сам снял стекло.
— Пожалуйста.
Пётр наклонился над ребёнком, потрогал тельце его осторожно пальцами и вдруг, склонившись ещё ниже, поцеловал прямо в губы. Выпрямившись, сказал восторженно:
— Господин Рюйш, вы волшебник!
— Спасибо, — усмехнулся тот, поражённый такой выходкой своего слушателя и одновременно польщённый высокой оценкой профессорского труда.
С трудом удалось Рюйшу увести бомбардира из анатомического кабинета в приёмный, где их терпеливо ждал вылеченный Аргилович.
— Ну что, Гамарджоба, — весело сказал ему Пётр. — Теперь побежишь сам?
— Нет, нет, — возразил Рюйш. — Мы сейчас наложим повязку, пусть он несколько дней полежит в покое. — И, уже уяснив, сколь дотошен его гость, пригласил: — Смотрите, как я это буду делать, господин Михайлов.
Пётр внимательно посмотрел, как перевязывал ногу Рюйш, и, едва тот сделал узел, сказал:
— А теперь я попробую.
И, развязав узел, смотал в клубок бинт и снова, уже сам, сделал перевязку. Кончив, спросил:
— Так?
— Так, господин Михайлов. Если собьётся во сне, утром поправьте.
— Всё сделаю, господин профессор. — Пётр вынул из кармана золотой, положил на стол. — До скорого. Ну, покалеченный, вставай, опирайся на меня.
На следующий день к Рюйшу заехал бургомистр:
— Были у вас русские?
— Были.
— Что там случилось?
— Ничего страшного. Вывих. Поставил на место. Но этот верзила, который привозил пострадавшего, меня весьма удивил.
— Он не вас одного удивляет, профессор.
— Кто он?
— А он как вам представился?
— Господин Михайлов. Любознателен сверх меры, в студенты напросился.
— Возьмите обязательно, господин Рюйш. Дело в том, что этот молодой человек русский царь.
— Царь?! — поразился Рюйш.
— Да, да. Только, пожалуйста, не говорите об этом никому и даже ему самому, если хотите сохранить с ним хорошие отношения. Он здесь инкогнито и ужасно сердится, если его называют величеством. В Саардаме, говорят, даже кого-то избил.